На большее он не рассчитывал. Он повел ее в пивной бар, потому что другие заведения были закрыты.

Первый раз они сидели рядом, глядя друг на друга и улыбаясь. Не нужны были никакие слова. Да, они говорили о возвышенном, но гораздо позднее, когда счастье буквально излучалось из них. Они встретили друг друга и располагали еще тремя днями. Затем отношения поддерживали через почту, как и миллионы других молодых пар, но они верили в свою любовь и хотели связать жизнь навсегда.

Навсегда? Нет, об этом лучше не думать. Волна снова взяла его в оборот. Манфред Флигер почувствовал, как что-то сдавило шею. Из последних сил за него ухватились две руки. Кто-то из моряков уцепился за него со спины. Возможно, даже не осознавая, что делает. Они оба погрузились под воду.

Флигер яростно отбивался, поднялся на поверхность и попытался увлечь за собой человека, вцепившегося мертвой хваткой, но у него ничего не получилось. Если он не освободится от груза, они оба утонут. Он глотал воду и выплевывал ее. Мужчина, казалось, обладал силой пятерых. Положение было отчаянным.

– Пусти! – орал Флигер.

Но перед угрозой смерти тот держался еще крепче. У Флигера не было выбора. Он действовал решительно, без раздумий, без сожаления, повинуясь только инстинкту самосохранения. Он бил сослуживца по голове так часто и сильно, как только мог. Видел перед собой перекошенное от ужаса лицо, безумные глаза, ненавидел себя за это и все равно делал. Он вынужден был так поступить, даже если бы пришлось жалеть о своем поступке всю оставшуюся жизнь и утопленник снился каждую ночь. Тем временем силы сослуживца убывали, хватка ослабевала.

Флигер не смел смотреть на того, чья судьба была решена им самим.

Первые двадцать – тридцать моряков, прыгнувших с немецкого флагмана, достигли левого борта «Дорсетшира». Когда были сброшены с корабля концы канатов, произошли неприглядные сцены. Люди, плывшие последними, стремились пробраться вперед. Четверо или пятеро схватились за канат и старались удержаться на нем изо всех сил, мешая друг другу. Несколько человек, сохранивших хладнокровие, пытались призвать к порядку остальных. Но никто не обращал на них никакого внимания. Товарищеская взаимовыручка, которая так долго культивировалась, теперь была пустым звуком. Каждый за себя. И спасение одного могло означать гибель другого.

Несколько британских моряков, перегнувшись через перила, что-то кричали. Они делали все, что могли. Им удалось протащить веревку, за которую уцепились три человека. Но делали это слишком медленно. Другие моряки наблюдали за происходящим. Поднимать трос следовало гораздо быстрее. Все больше и больше спасшихся немецких моряков подплывали к «Дорсетширу». Как могли решить судьбу трех-четырех сотен людей десяток веревок, спущенных вниз?

Одна из веревок оборвалась. Три матроса ушли под воду, вынырнули на поверхность, крича и преграждая путь к спасению другим.

Наконец показался Поллак, кричавший громче всех:

– Дайте мне подняться первому. Не забывайте, у меня жена и ребенок.

Никто на него не обращал внимания. Поллак продолжал зудеть:

– Подумайте о моей жене и ребенке.

– Здесь у всех жены и дети, – набросился на него Линденберг.

Наконец Поллаку удалось ухватиться за веревку. Британский моряк увидел это и быстро потащил ее вверх. Еще два метра, и матрос, ставший три дня назад отцом, будет спасен. Только две-три секунды.

Однако силы покинули его. Поллак отпустил веревку и упал в воду. Другой моряк, воспользовавшись ситуацией, ухватился за нее и был поднят наверх. В это время Поллак пронзительно кричал и, захлебываясь, тонул на глазах у счастливца. Помочь тому, кто бездействует сам, невозможно.

Позже моряки вспоминали подробности происходившего, людей, погибших в нескольких метрах от средства спасения. Они говорили об этом, еще не веря, не понимая, что произошло чудо.

Десятки людей проплывали рядом с «Дорсетширом». Молили о помощи, яростно били по воде руками, пытаясь избежать неминуемой смерти, но были унесены вдаль штормящим морем.

Старший матрос Ржонка увидел свободный конец веревки, свисавший с кормы. Он рванулся к ней, отделившись от барахтающейся массы. Но кто-то опередил его. Ржонка видел, как сослуживца тащили наверх. Волна подхватила его и сильно ударила о корпус корабля. Боль пронизала матроса. «Что бы ни было, я должен держаться, – подумал он. – Через минуту снова сбросят канат».

Через несколько секунд накатила новая волна. Снова удар о корпус. Бросили веревку. Но на ней уже висел матрос. Рядом спустили еще одну. Должно быть, моряки с борта корабля заметили его. Он ухватился за веревку. «Боже, – молился он, – дай достаточно сил, чтобы продержаться несколько секунд». Он висел в воздухе. Чувствовал вес собственного тела, тянувшего вниз все сильнее и сильнее. Больше держаться не было сил. Он собрался было выпустить веревку из рук.

Но два британских моряка перегнулись через перила, подхватив его под руки, и втащили на борт. Он увидел их улыбку и потерял сознание…

Через несколько секунд был спасен приятель Ржонки Ремер. Огромный водяной вал накатился на корабль и обрушился на палубу, подняв на борт британского корабля двух или трех человек и разбив о корпус еще десяток.

Дьявольская борьба оставшихся в живых членов экипажа «Бисмарка» продолжалась. Звучали крики, проклятия, стоны и команды. По-прежнему пятьдесят рук тянулись к каждой веревке, а волны проносили людей мимо корабля, в нескольких метрах от места спасения.

Сколько времени англичане будут заниматься спасательными работами, трудиться на износ? Сколько людей будут продолжать дрейфовать в море, пока не приберет их смерть?

Затем произошло то самое. Ужасное, чудовищное. Исполнение смертного приговора для сотен людей, которых еще можно было спасти и которым протянули руку помощи их враги.

Была обнаружена германская подводная лодка. Совсем близко от «Дорсетшира». Впередсмотрящий увидел перископ. Прозвучала тревога.

– Все по местам!

Нескольким германским подлодкам, возвращавшимся из боевого похода, командование приказало поддержать «Бисмарк». Но они израсходовали все торпеды и вынуждены были просто наблюдать, как обреченный флагман оказался расстрелян в упор и утоплен экипажем.

Своим появлением подлодки объявили смертный приговор оставшимся в живых членам экипажа «Бисмарка». Англичан бессмысленно было убеждать, что с их стороны никакой опасности не исходит. Они обязаны были предвидеть возможную атаку.

– Полный вперед! – последовал приказ. – Маневрировать!

Но что, о Небо, должно было случиться с людьми, все еще висящими на веревках?

Морская война диктовала свой ответ. Их перерубили. Уцелевшие моряки «Бисмарка» попадали назад в море вместе с теперь уже бесполезными обрывками канатов в руках. Они даже не успели осознать случившееся, но интуитивно поняли, что должны умереть, – среди них был молодой, отважный старшина Линденберг, который только что уступил место раненому, поднятому на борт британского корабля. Линденберг был одним из тех, кто делал гораздо больше, чем велел долг.