В углу хижины я нащупал большой камень, который использовали вместо стула, и воздел его над головой, чтобы с силой обрушить вниз. Тело мужчины, возлежавшего с Ханибой, обмякло, а сама она в страхе завизжала, не понимая, что произошло. Вероятно, она подумала, что этот камень обрушил на них не иначе как сам Ицтамааль, чтобы покарать за грех. Но когда я сбросил с нее тело мужчины и она увидела мое лицо, то тут же отвела глаза в сторону. Ханиба пережила стыд, какого не знала никогда прежде. Но гораздо большим позором покрыла она себя перед богами, все еще оставаясь в живых.

— Они отняли у меня все, Пактуль. Мой дом, одежду и даже вещи Оксиллы, — жалобно обратилась она ко мне.

— Я понимаю, почему ты здесь, и пришел, чтобы вернуть тебя на путь истинный, Ханиба. Ты обязана поступить как должно. Твои дети голодают, потому что никто не посмеет взять их к себе, пока ты не умрешь. А люди знают, что ты до сих пор жива.

Она зашлась в рыданиях, едва способная дышать:

— Я не могу исполнить ритуал, не убедившись, что с моими дочками все будет хорошо. Огненное Перо близка к возрасту, когда ее заберет к себе какой-нибудь похотливый старец, которому понадобится новая наложница! Ты же сам видел, какими глазами смотрел на нее Песнь Дыма. Ведь она могла стать женой правителя, Пактуль! Сам Властитель уже был не против их помолвки, а наследник — хороший человек, который достоин ее. Но теперь, когда ее отец был так ославлен, ни о какой помолвке не может быть и речи. И какой добрый человек возьмет теперь ее за себя? Ты не можешь не понимать моих чувств, Пактуль. Разве ты не пережил того же, когда тебя бросил на произвол судьбы отец?

Как же мне хотелось ударить ее за такие слова! Но потом я разглядел неизбывную печаль в ее глазах и понял — я никогда не смогу поднять руку на эту женщину, которую знал с тех времен, когда мы с Оксиллой еще мальчишками гонялись за ней, пытаясь отстегать прутиками.

И я просто сказал:

— К следующему восходу солнца ты обязана найти длинный кусок виноградной лозы и обвить его вокруг шеи. Ты должна покончить с собой достойно, Ханиба, чтобы исполнить долг вдовы благородного человека, принесенного в жертву богам.

— Но ведь на самом деле он не был принесен в жертву, Пактуль! Властитель просто велел убить его! Ягуар Имикс расправился с ним, потому что у Оксиллы хватило смелости противоречить ему. И еще: моего мужа принесли в жертву богу, которого не существует! Это новое божество, Акабалам, не имело никаких оснований требовать, чтобы во имя его умертвили Оксиллу. И почему этот бог ни разу не явил нам своего могущества, не посетил ни одного из знатных людей даже во сне?

Я предпочел не делиться с ней собственными сомнениями относительно нового бога. Потому что как не следует простому писцу лезть в божественные дела, так и вдова не может осуждать действия Властителя.

И я лишь резко возразил:

— Что ты можешь действительно знать об истинном содержании разговора между правителем и одним из его советников? И откуда тебе известно, что Акабалам никогда не являл себя людям?

Ханиба спрятала лицо в ладонях.

Любой придворный, видя перед собой женщину, открыто бросившую вызов божеству, счел бы своим долгом немедленно убить ее.

Но зрелище ее беспредельного горя сделало меня бессильным, чтобы решиться на это».

ЦКЗ разработал специальный маршрут, а музей Гетти выделил охранников, чтобы Чель могла безопасно добраться до горы Голливуд. Уже с верхнего участка Малхолланд-драйв ей стали видны клубы дыма, поднимавшиеся из отдаленных районов города. И все же, направляясь на восток, Чель впервые за много дней ощущала хотя бы проблеск надежды. Патрик согласился встретиться с ней в планетарии незамедлительно.

В восточной части Малхолланда царило жутковатое безлюдье — лишь по временам мелькали полицейские машины или джипы Национальной гвардии. Но в воздухе тем не менее стоял едкий запах. Возможно, пожары полыхали гораздо ближе, чем ей сначала показалось. Чель подняла со своей стороны стекло. И как раз в этот момент прямо перед ее машиной на середину проезжей части выбежала женщина в тренировочном костюме. Чель и не увидела бы ее, если бы в свете фар не мелькнули отражающие полоски на кроссовках.

Чель резко вывернула руль, покрышки «вольво» от торможения издали пронзительный визг, но она сумела остановить автомобиль на обочине. Сердце бешено колотилось. Между тем в зеркале заднего вида отражался силуэт бегуньи, которая продолжала трусить в противоположном направлении, словно ничего не случилось. Женщина явно двигалась на «автопилоте». Чель уже успела наслушаться историй о том, как жертвы ФСБ громили аптеки, сметая с полок снотворное, допивались до алкогольного отравления или платили огромные деньги наркоторговцам, чтобы получить нелегальные успокаивающие средства. Но эта дама, которая постепенно пропадала из виду, явно пыталась добиться нужного эффекта естественным путем в стремлении утомить себя до полного забытья. Казалось, она могла рухнуть на асфальт в любой момент, но все же продолжала бежать, бежать, бежать…

«Могла бы дойти до такого состояния я сама?» — невольно задалась вопросом Чель.

Машина сопровождения затормозила рядом с «вольво». Чель убедила охранников, что с ней все в порядке, и потом они уже без приключений доехали по извилистому шоссе до вершины горы.

Пятнадцать минут спустя их небольшой караван остановился у обсерватории Гриффита.

Массивное каменное здание всегда напоминало Чель мечеть. Патрик рассказывал ей, что много лет назад, до того как сияние огней огромного города затруднило наблюдение за звездами, это место считалось самым подходящим во всей стране для изучения ночного неба. А сейчас отсюда лучше всего было любоваться видами Лос-Анджелеса, который практически весь открывался взору и лежал как на ладони. Даже пожары с этой верхней точки казались почти красивыми на фоне темноты. Глядя на город, Чель ненадолго смогла забыть, что он как раз сейчас оказался почти на грани вымирания.

Ее сопровождающие припарковались на стоянке, дожидаясь, пока она выйдет из своей машины.

Но Чель прежде всего проверила свой мобильный телефон. Новых сообщений не поступило. Ни от матери, ни от Стэнтона. Интересно, подумала Чель, когда она снова увидит на дисплее это его «Есть что-нибудь?». Сама по себе вероятность, что в следующий раз она сможет сообщить ему нечто полезное, стала для нее наилучшей мотивацией.

Она выбралась наружу, и всего через минуту при входе в обсерваторию ее уже встречал Патрик.

— Привет, — сказала она.

— И тебе, — отозвался он.

На короткое мгновение они обнялись, что всегда было с ним так комфортно делать при его росте в 165 сантиметров. Но до чего же странно! Они с Патриком так долго прожили вместе, каждый день разговаривали друг с другом и каждую ночь делили постель, а сейчас Чель обнимала мужчину, о котором не знала ничего уже многие месяцы с момента расставания.