Повинуясь безмолвному приказу правителя, к ней подошел один из старейшин и осторожно взял хрупкий прибор.

Альфриг дважды хлопнул в ладоши, и в зал вошел Грер.

– Проводи наших гостей в мастерскую Двалина, – приказал Альфриг.

Как этот чопорный тон отличался от радушного приема, который был оказан им в прошлый раз!

– Спасибо, Альфриг, пусть народ твой процветает в мире и благоденствии! – Грэй приложил руку к сердцу.

Предводитель дварфов холодным кивком дал понять, что они свободны.

– Да, вот еще, – окликнул он их напоследок. – Вы не встречали в горах Брокка? Он пропал в тот день, когда вы ушли.

– Он сам говорил нам, что это запретный путь для каждого дварфа, – вывернулась Сашка. – Да он ведь настоящий нелюдим, может, просто бродит где-то в горах.

– Что ж, это все, – кивнул Альфриг.

В кузнице, где все так же стоял чад и жар от огромных печей, летели искры и стучали огромные молоты, друзья увидели Двалина. Он, как и в прошлую встречу, попыхивал трубкой, щурясь от едкого дыма, приглядывая за работниками из-под косматых насупленных бровей. Заметив нежданных гостей, он не стал скрывать радостного удивления:

– Да вы просто везунчики, каких свет не видывал! Это ж надо: спуститься в Лабиринт и выйти живыми-невредимыми! – пророкотал он, крепко пожимая руки Грэю и Тобиасу. – Ну, а оружие ваше готово раньше срока, дожидалось вашего возвращения.

И старый кузнец повел друзей в дальнюю комнату. Факел в его руке немилосердно чадил, и в его скудном свете по стенам заметались огромные уродливые тени. Двалин подошел к сундуку с металлическими заклепками и, откинув тяжелую крышку, достал длинный обоюдоострый меч.

– Будь прям и тверд, как этот меч, и рази врагов без пощады, – сказал он, передавая клинок Грэю.

– Благодарю тебя, Двалин, – ответил Грэй. – Это бесценный дар.

Простая рукоять легла в ладонь как влитая. Грэй покрутил кистью, невольно заслушавшись, как сияющее лезвие звонко разрезает воздух.

Двалин удовлетворенно хмыкнул и вновь склонился над сундуком. Тобиас затаил дыхание, но когда он увидел в руках старого кузнеца засаленную тряпицу, его рот скривился от разочарования. Двалин бережно развернул ветошь и достал стилет. Его рукоять была богато украшена резьбой, а узкий трехгранный клинок заточен для колющих ударов.

– Этот кинжал называют клинком милосердия. Вонзая острое лезвие прямо в сердце раненого врага, его избавляли от мучений, – проговорил Двалин, глядя на Тобиаса из-под косматых бровей.

– Спасибо, я запомню, – ответил тот.

Сердечно простившись со старым кузнецом, они выбрались из подземного города. Полдень уже миновал, и им нужно было торопиться, чтобы добраться к стоянке Брокка до темноты. Сашка плелась следом за Грэем и Тобиасом, словно покачиваясь в жарком мареве. Ладонь, рассеченная кинжалом и обожженная камнем, распухла, и ноющая, отупляющая боль не отпускала ее ни на минуту. Сашка так и не решилась показать рану никому из друзей, чтобы не пришлось рассказывать о произошедшем в пещере. На коротких остановках она промывала тряпицу, которой была обмотана рука, в ручье и, с наслаждением опустив ладонь в прохладные струи, давала воде вымыть весь гной из язв. Она держала руку в воде, пока от холода не начинали ныть зубы – это давало хотя бы краткую передышку, а затем боль терзала рану с новой силой.

Когда они оказались в бескрайней выжженной степи на подступах к Грозовым горам, Сашка, обессилев, рухнула на землю. Она почувствовала, как ее подхватили и приподняли над землей, но сил открыть глаза и сказать что-то у нее уже не осталось. Голоса друзей доносились приглушенно, едва различимо, словно кто-то в ее голове крутил колесико настройки громкости.

…Сашка пришла в себя в комнате, наполненной мягким зеленоватым светом. Стены были покатые, без углов, и так же плавно переходили в потолок, словно в огромном коконе. Девочка прислушалась, но снаружи не долетало ни единого звука. Она заерзала и только тут поняла, что боли больше нет. Левая рука была забинтована по локоть так плотно, что она не могла даже пошевелить пальцами. Сашка даже не была уверена, остались ли у нее пальцы.

Откинув легкий полог, в комнату вошла Эвейн.

– Ты проснулась! – воскликнула она. – Милая, мы так испугались за тебя!

Сашка обняла ее и разрыдалась. Словно огромный груз упал с ее плеч. Только Эвейн она могла рассказать о том, что на самом деле произошло в пещере.

– Твоя рука выглядела просто ужасно, как же ты терпела эту боль? И даже альвины не могли понять, как излечить тебя, пока Тобиас не сказал, что в рану, возможно, мог попасть яд василиска. А от него есть одно противоядие – кровь единорога. Я плакала, умоляла, но альвины заверяли, что они бессильны помочь: если яд попал в кровь, он медленно убьет тебя. Грэй и Брокк взяли коней и отправились к Искобальду, надеясь, что его магия сможет исцелить тебя. Но случилось настоящее чудо: из леса вышел единорог. Я думала, они – сказка, вымысел. Альвины не решались даже прикоснуться к нему – по их поверьям, это святотатство, страшный грех. Тогда Тобиас вскрыл ему вену и смазал кровью язвы на твоей руке. Он такой смелый, я бы ни за что не решилась! А единорог – он словно знал тебя – и его тоже, и так доверчиво подставил шею под нож!

– Тобиас пролил кровь единорога?! Кровь единорога пролилась из-за меня… Понимаешь ли ты, что это значит?! Сбылось пророчество этой мерзкой старухи! Он погиб?!

– Нет-нет, что ты! Потребовалось всего несколько капель крови. Он снова скрылся в лесу, – Эвейн ласково положила ладонь на пылающий лоб Сашки, пытаясь успокоить ее. – Слова Леборхам были полны тумана, и истинный смысл их совершенно неясен. Не стоит беспокоиться об этом – по крайней мере, сейчас.

За окном раздался топот конских копыт, и в комнату быстро вошли Грэй, Искобальд и старый дварф, а следом за ними – Тобиас. При виде Сашки усталое запыленное лицо Грэя озарилось лучезарной улыбкой.

– Ну, как видно, тут прекрасно справились и без нас, – сказал Искобальд, пряча лукавую улыбку в седой бороде.

Эвейн рассказала друзьям о чудесном исцелении Сашки, и во время ее рассказа лицо волшебника все больше и больше мрачнело. Сашка не сводила с него встревоженного взгляда.

– Думаю, вам с лихвой хватило приключений, – наконец сказал великий маг. – Меня терзает чувство, что чем дольше Сашка задерживается в Запредельном мире, тем слабее ее шансы дожить до совершеннолетия. А потому, если нет возражений, позвольте-ка отправить вас обратно в Гриндольф, а Сашу – в ее мир. Возможно, стоит избежать кровопролитной битвы и выбрать другой день и час?

– Нет! Это подлость и трусость – бросить товарищей в беде, – воскликнул Тобиас.

– Хорошо, будь по-вашему, – сказал Искобальд.

Сашка встретилась взглядом с Искобальдом: ей так о многом нужно было рассказать великому магу. Очертания предметов стали расплывчатыми, а из углов комнаты поползли клубы белесого тумана. Сашка огляделась: Эвейн, Тобиас и Грэй застыли словно восковые фигуры. Искобальд шагнул к ней навстречу и обнял.