женщина с очень юной девой. Они подкатили на своей машине, видно, родственники.

Не знаю, насколько приятно было юной матери узреть эту разношерстную публику в столь знаменательный день, думаю, не особенно. Она ждала Куцебу.

Так или иначе, компания после нескольких сдержанных проявлений радости и восторженных визгов – это вопила девочка – сели на свои колеса и укатили.

После мы словно на вулкане ждали вестей от родственницы Славко, держали дом Гродковой под наблюдением. Куцеба в любой момент мог покинуть страну и оставить нас с носом. Наконец к вечеру второго дня та позвонила и сообщила, что врач собирается навестить Стефанию утром…

Мы вторглись в дом Курнова пока не рассвело. Петр объяснил, как это бесшумно можно сделать. Только начинало светать, когда мы, перепрыгнув через невысокий забор, оказались во дворе. Но тут соседская собака начала лаять, что заставило нас прожить несколько неприятных минут.

Славко видимо по подсказке Курнова быстро справился с замком двери. Первым проскользнул Павел…

Это после узнали, что лай собаки разбудил и встревожил хозяйку и она начала трясти мужа, который, естественно, не спал, а притворно сопел и храпел. Далее Петр что-то “недовольно” промычал и повернулся к ней своей массивной пятой точкой.

Накинув на себя халат и ворча на ленивого мужа, Оля – так ее звали – только протянула руку к двери, как она сама открылась и в проеме предстал облаченный во все черное мефистофельский силуэт Павла. Она не успела даже пикнуть. Павел мигом закрыл ее рот ладонью и втолкнул в комнату. За ним ворвались остальные…

Резко открыв двери спальни, наш болгарин оказался над головой недоуменно приподнимающегося с постели Курнова и влепил ему звонкую пощечину.

– Лежать!..

– Ах!.. – в испуге вскрикнул Петр. Видимо, оплеуха не было обговорена, Славко импровизировал.

– Тихо! А то мозги вышибу!

Или что-то в этом роде. На болгарском, разумеется.

“Хмм… Пошлятина…”

– В чем дело? – Петр “в истерике” попытался оттолкнуть оппонента, но, получив рукояткой ствола, надеюсь, не сильно, по балде, “обмяк” в постели.

Тут пришла в себя от шока Оля и, издав сквозь пальцы Павла приглушенный крик, попыталась вырваться из его объятий. Но придушенная, легла рядом с мужем.

Их быстро запеленали и заклеили рты скотчем или скотчеобразным прозрачным пластырем, не помню, это Петрич творил. Далее он присел на край кровати и задумался. Видимо, планировал дальнейшие действия. Оля была от страха на грани обморока. И Петр был не в лучшем состоянии.

– Слушайте меня внимательно. Оля, Петр, вы меня прекрасно знаете. Я не раз бывал в этом доме, потому мне тяжело так поступать. Но заставили обстоятельства. Вам не стоит бояться, если ты, Петр, в одном деле нам поможешь. В каком? Я тебе объясню позже…

Теперь же, Оля, я освобожу тебя, и мы осторожно войдем к твоим родным. Для контроля ситуации, мне важно, чтобы все находились в одной комнате. Ты поняла?..

После паузы она кивнула. Страх не исчез, но чувствовалось, она успокаивается.

– …Предупреждаю, малейшее отклонение от инструкции, и ты пожалеешь. Еще раз спрашиваю, ты готова?..

На этот раз она более решительно подала знак. Вообще она оказалась храброй женщиной. Мы позже в этом убедились.

Петр что-то замычал.

– …Ты пока заткнись и не мешай! – это рявкнул на него Славко.

Он осторожно начал снимать скотч у Оли, помог встать.

Женщина гневным взглядом оглядела присутствующих, после зашипела на мужа:

– Вот до чего довел, скотина!

– Ступай… – Петрич слегка подтолкнул ее к двери.

– Как ты мог, Слава? – у женщины задрожал голос. – Ведь ты был ему другом! Мы к тебе…

– Все, замолчи и выполняй. Пошла!..

Далее разбуженные полусонные дети, как лунатики последовали за матерью в спальню родителей. Старик же оказался вовсе не ягненком, несмотря на преклонный возраст. Спросонья, он моментально сориентировался и двинул Павлу в глаз. Да так, что тот ахнул. Потому пришлось его тоже приструнить…

– А если бы он умер? – тут вновь возмутилась Аталай. – Ведь старик же? А если сердце не выдержало? Господи, а дети!.. Вы наверно напугали их до смерти!

– На людей мне наплевать… – Длинный недовольно сморщился. – В большинстве они заслуживают то, что с ними творят. Наплевать на Петра, который согласился на этот план, ведь понимал, на что подписывается. Наплевать на его жену, которая, в принципе, могла бы повлиять на отца, чтобы тот согласился на продажу дома и вызволить мужа из беды…

Но я всегда жалею стариков, детей и животных. У стариков нет будущее. Преклонный возраст как бы стирает их погрешности в молодости. Дети… Те еще не успели испортиться. А животные вообще в сравнении с людьми ангелы.

Но не было варианта. Чтобы сравнительно бескровно справиться с задачей, этот план рисовался единственно приемлемым…

Хорошо, все обошлось. Старик оказался живчиком – этакий старый забияка с колючими глазами. А дети, просто не успели испугаться и чувствовали себя героями приключенческого фильма. Просто не осознавали ситуацию.

Катя периодически их отвлекала. Крутила на пальце пистолет, показывала, типа, фокусы. Маски были у всех, кроме Петрича.

Короче, после того как семейка оказалась в комнате, Славко “объяснил” Петру, что от него требуется.

Выслушав, Оля ужаснулась.

– Ведь его посадят! – всхлипнула она. – Слава, что творишь, он же твой друг!

– Пусть!.. – тут решительно высказался Петр, хриплым от напряжения голосом. С него тоже сняли скотч. – Хоть живым останусь. Цыгане и так…

– Я согласна на продажу! – пролепетала в страхе Оля. Видно, у нее под воздействием случившегося вспыхнули всплески озарения. – Правда, папа, мы продадим дом и закроем долги Петра?

В ответ послышалось гневное мычание. Старик зыркнул на свое чадо таким испепеляющим взглядом, что это однозначно не требовало объяснений.

– Поздно, дорогая, – попытался улыбнуться Петр. – Речь теперь не о моей, а о вашей жизни, я должен выполнить их требования. Я знаю этого зверя, – театрально кивнул он на сидевшего с насупившимся взглядом Славко, – он ни перед чем не остановится!

Слегка ухмыльнувшись, Петрич велел Павлу:

– Отведи детей в туалет.

– А мы не хотим! – пискнула девочка. Мальчик тоже упрямо замотал головой, но Катя обняла обоих, и полушутя-полувсерьез увела из комнаты.

Когда они вышли, Петрич обратился к Оле:

– Муж твой прав, не отговаривай. Если он не согласится или еще хуже, нас сдаст…

– Я поняла… – устало перебила Оля. После в сердцах добавила:

– Какой же ты мерзавец, Слава!

– Если я все выполню, ты сдержишь слово? Не тронешь мою семью? – “тревожно” подал голос Петр.

– Сам посуди, какой резон их… трогать. Ты, Петр, выполнишь задание и вернешься в дом.