– Это все? – Алекс подозревал, что Стэн снова многое недоговаривает. – А сам ты в Россию не отправился вслед за отцом?

Стэн обошел вокруг письменного стола и уселся за него, словно хотел создать барьер между собой и Алексом. Потом он сплел пальцы рук и холодно сказал:

– Никуда я не отправлялся.

Слова были произнесены твердым тоном, без намека на возможную ложь. Впрочем, подумал Алекс, может быть, все дело в том, что он неправильно сформулировал вопрос. Или задал не тот вопрос, который следовало задать в этом конкретном случае. Лучший друг отца! Он оставался другом их семьи и после его смерти. В детстве Алекс часто играл с ним, Стэн живо интересовался его учебой, помог с получением высшего образования. Именно Стэн купил ему первую фотокамеру. И работу в журнале тоже помог заполучить Стэн. Честная, бескорыстная дружба – вот что связывало его с этим человеком в течение долгих лет. И вот теперь из-за каких-то мелочей, незначительных деталей он готов поставить под сомнение преданность Стэна.

Алекс уселся по другую сторону письменного стола и, взяв ручку, принялся вертеть ее между пальцами.

– Расскажи мне поподробнее о своих контактах с театральной труппой.

Стэн задумчиво склонил голову набок.

– Ну, я пару раз позвонил в Вашингтон, чтобы те ребята ускорили реализацию проекта. Заметь, я старался ради Чарльза! Он был движущей силой всего проекта. Хотя, подозреваю, круг его интересов был гораздо шире, чем просто театральные гастроли.

– То есть ты знал?

– Скажем так, догадывался. Но лишних вопросов не задавал!

– А следовало бы! Сара поехала в Москву вместе с Джулией, да? Ведь яснее ясного, что Джулия и девочка с фотографии – это одно лицо.

– Понятия не имею! – пожал плечами Стэн. – Я вообще тогда ничего не знал о существовании Джулии. Как она оказалась в этом приюте, тоже не в курсе. Одно знаю: у Чарльза появились серьезные проблемы из-за фотографии. Он был в бешенстве, когда ее опубликовали, но о причинах своей ярости не сказал ничего. Кричал лишь, что мы не имели права публиковать снимок без его согласия. Но я уже тебе это рассказывал.

– Как ты ничего не знал о Джулии? Ведь Брэдли сказал, что ты был дружен и с Чарльзом, и с Сарой. Наверняка ты помогал им с оформлением документов.

– Брэдли ошибается! И потом, какое отношение я имею к документам? Нет, повторяю еще раз. Я дружил только с Чарльзом, а Сару едва знал. Все дела, связанные с нею, проходили через Чарльза.

– Послушай, Стэн! Дай мне какие-нибудь зацепки, как мне связаться с участниками того турне. Может, у тебя сохранились телефоны артистов труппы? Их адреса?

Стэн недовольно поморщился:

– Зачем тебе это, Алекс?

– Затем, что моего отца убили. Заставили замолчать навечно. Но я молчать не стану. Вот выясню всю правду и обнародую ее публично.

– Смотри, чтобы тебя тоже не заставили замолчать!

– Постараюсь!

Стэн недоверчиво покачал головой:

– Ты такой же сумасшедший, как и твой отец! Тот тоже всегда был нацелен на успех. Самонадеянно рассчитывал на свои силы. А что в итоге?

– Тебе тоже, Стэн, надо было больше рассчитывать на собственные силы двадцать пять лет тому назад. Тогда бы ты не дрогнул и нашел убийцу отца!

В глазах Стэна вспыхнул гнев. «Напрасно я так бью наотмашь старика», – почувствовал минутный укол раскаяния Алекс, но тут же разозлился на самого себя. Что за неоправданная чувствительность? Он не станет извиняться за свои слова. Ведь он сказал правду. Стэн должен был позаботиться о том, чтобы расследование обстоятельств аварии было продолжено во что бы то ни стало. А он трусливо отошел в сторону, позволив чиновникам прихлопнуть следствие.

– Не понимаю, как ты мог! – воскликнул Алекс. Он ждал объяснений, но Стэн молчал. Тогда он предложил свое, которое ему категорически не понравилось: – Они тебе угрожали? Что это было?

– Оставь, Алекс! Не вороши прошлое!

– Не могу, черт меня дери! – Он со всего размаха стукнул кулаком по письменному столу. – Почему вы все молчите? Почему никто не скажет мне правду о том, что тогда было?

– В ту ночь, когда погиб твой отец, мне на автоответчик пришло сообщение. Незнакомый голос, явно искаженный, предупредил, что если я стану проявлять повышенное любопытство в этом деле, то моих родителей убьют. Да, я дрогнул. Ведь совсем недавно умерла моя жена. Потом погиб лучший друг, и что мне оставалось делать? К тому же Чарльза уже не вернешь. И вам с матерью никакими расследованиями не поможешь. Да и сомневаюсь я, чтобы Чарльзу хотелось этого. Наверняка он не пришел бы в восторг, узнав, что ты вырос с мыслью о том, что его отца убили. Ему бы это точно не понравилось! А как бы ты повел себя на моем месте? – неожиданно спросил Стэн.

– Я? Ради друга я бы пошел на все, – не колеблясь, ответил Алекс. – Я бы докопался до правды и сделал все от меня зависящее, чтобы справедливость восторжествовала. Ты мне все сказал, что хотел?

Стэн помолчал. Алексу даже показалось, что он слегка передержал паузу.

– Все! – сказал он наконец. – Теперь ты успокоишься?

– Нет! В отличие от тебя, мне нечего терять.

– А как же Джулия? Ты не побоишься рискнуть ее жизнью? Или жизнью ее сестры? Ее отчима? Близких, друзей?

– Однако ты неплохо осведомлен о Джулии! – прищурился Алекс.

– Брэдли любезно проинформировал меня.

– Ах да! Брэдли! – Алекс поднялся со своего места. – Я хочу встретиться с кем-нибудь из участников тех московских гастролей. Как мне это организовать?

Последовала новая пауза.

– Насколько я помню, это была театральная труппа Силливана из Лос-Анджелеса. Ты легко найдешь номер их телефона в справочнике. Там сейчас в качестве администратора подвизается Таня Хиллерман. В те годы она выступала в составе труппы.

– Вот видишь, у тебя на любой вопрос моментально находиться ответ! – пошутил Алекс и тут же спросил самого себя, не удивительно ли это.

– Я предполагал, что такой вопрос обязательно всплывет в разговоре с тобой. Ты же упрямый, как бык! – Стэн тоже поднялся с кресла. – Но тут я уже ничего не могу поделать. Ты действительно уже взрослый человек и сам отвечаешь за свои поступки! Будь осторожен, Алекс! И не переоценивай свои силы! Враг силен.

– Хотел бы я знать, кто этот враг!

Таня Хиллерман сняла трубку только после третьего звонка.

– Вас слушают!

– Таня Хиллерман?

– Да, это я! Чем могу быть полезна?

– Надеюсь, что сможете! Я хотел бы поговорить с вами о московских гастролях вашей труппы двадцатипятилетней давности.

– Кто вы? – в голосе женщины послышалось напряжение.

– Алекс Мэннинг.