Уже десять часов утра, так что пора надевать униформу и приводить себя в порядок. Через час я с удовлетворением смотрюсь в зеркало: волосы уложены, макияж нанесен, костюм сидит безупречно. Спускаюсь вниз и иду по улице. Люди улыбаются мне, некоторые даже здороваются. Я уже говорила, что такое часто бывает. Мне кажется, стюардесса в форме напоминает людям о приятном — например, о том времени, когда они ездили в отпуск.

Захожу в магазин и покупаю себе гламурный журнал и диетическую коку, Я пью ее маленькими глотками в ожидании машины, которая отвезет меня в аэропорт. Вот и она. Если пробки немножко рассосались, то на дорогу уйдет не больше сорока минут.

В почтовой ячейке меня ждет очередная открытка. С одной стороны цветочки, с другой — надпись от руки: «Удачи в Шанноне».

Это просто ненормально, думаю я с раздражением. Каким же надо быть чудаком, просто сумасшедшим, чтобы слать мне эти бесконечные открытки! И откуда он в курсе моего расписания, хотела бы я знать? Но ни на что нет времени, на борту надо быть уже через двадцать минут. Я встречаюсь с остальными стюардессами и членами экипажа, и мы отправляемся к самолету.

Как я и предсказывала, на этот рейс народу полно и времени на расслабление и отдых нет. Оливер Кейн так и не появился. Я высматривала его долго и была ужасно разочарована, когда поняла, что сегодня он уже не придет. Зато я увидела своего бывшего бойфренда. Он сидит в первом ряду, подле запасного выхода, и листает «Файнэншл тайме». Но как только я начинаю демонстрацию спасательного оборудования, он откладывает газету и с усмешкой наблюдает за моими действиями. Я чувствую себя ужасно неловко. Сам он, должна заметить справедливости ради, выглядит прекрасно: ни лысины, ни пивного животика. Зато обручальное кольцо на пальце. Всегда был шустрым мерзавцем, думаю, таким и остался.

Мы летим до Лондона и обратно, а потом некоторое время приходится провести в аэропорту в ожидании рейса на Шаннон. Наплевав на фигуру и чувствуя себя нехорошей девочкой, я отправляюсь в «Макдоналдс» на третьем этаже и заказываю себе большую порцию картошки фри. Пока стою в очереди, телефон мой плямкает, и я, хихикая, читаю послание от Дэнни. Он пишет, что с нетерпением ждет нашей встречи в Шанноне и обещает устроить «разгром и тарарам».

Затем я иду в зал прилета, где две другие стюардессы с моего рейса пьют кофе и следят за электронным табло, чтобы быть уверенными, что вылет не задерживается. Я спрашиваю, какие у них планы на вечер в Шанноне. Как насчет небольшого безумства?

— Это не для меня, — немедленно заявляет Аня, та, что постарше. Ей, наверное, уже пятьдесят, она работает в авиакомпании больше тридцати лет и выглядит, честно сказать, ужасно. Думаю, она попала на эту работу потому, что знает иностранные языки. Раньше стать стюардессой можно было только в двух случаях: либо вы должны оказаться писаной красавицей, либо говорить по-немецки, по-французски или еще на каком-нибудь иностранном языке. Я, признаться, была уверена, что Аня постарается экономить силы и вряд ли у нее появится желание куда-то идти после столь утомительного дня.

— Впрочем, — тут же говорит она, — может, я спущусь в бар выпить перед сном.

Шина, молоденькая блондинка со свежими щеками и блеском в глазах, честно признается, что все зависит от того, кто сегодня поведет самолет. Она смеется гортанным смехом и говорит, что, возможно, ей предстоит бессонная ночь.

Я улыбаюсь, но чувствую самую настоящую злость. Если эта штучка собирается охмурить Дэнни, хлопая своими белесыми ресницами, она может об этом позабыть прямо сейчас! Затем я спохватилась и даже мысленно пожурила себя за подобные собственнические настроения.

Вот и пора подниматься на борт. Каким-то чудом вылет сегодня не отложили, хотя именно с последним рейсом из Шаннона это случается особенно часто. Порой самолет остается в аэропорту из-за погодных условий, но сегодня небеса были милостивы к нам.

Я чувствую, что устала и мои контактные линзы начинают мешать. Так бывает, когда глаза не увлажняются достаточно, что опять же является следствием переутомления. Хорошо хоть, что на этом рейсе нет питания и не нужно развозить тележку с баром. Мы предлагаем только апельсиновый сок и воду, расставляем стаканчики на подносы и быстренько скользим с ними по проходам.

Вот и взлет. Рейс такой короткий, что заход на посадку следует чуть ли не сразу же после того, как самолет набрал высоту. Наш командир экипажа — милый, спокойный мужчина, и я слышала, как он договаривался с Аней встретиться в баре отеля и выпить немножко перед сном. Господи, вот уж туда меня никаким калачом не заманишь. Нет ничего скучнее, чем торчать в баре отеля и слушать, как какой-нибудь музыкант-недоучка наигрывает на пианино ирландские мелодии в угоду туристам. И пиво там невкусное и слишком дорогое.

Я спросила Шину, чем она планирует заняться сегодня вечером. Она заявила, что проведет спокойный вечер в номере, тем более что сегодня по центральному каналу будет такой интересный фильм! Фильм? Я уверена, что страсть Шины к тихому времяпровождению и кинематографу — прямое следствие того факта, что на сегодняшнем рейсе второй пилот — женщина. Именно этим всегда объясняются приступы головной боли у стюардесс и отсутствие энтузиазма к вечерним развлечениям. А уж если случается такое несчастье, что и командир экипажа, и второй пилот принадлежат к слабому полу, то можно быть стопроцентно уверенной: все стюардессы лягут спать пораньше и появятся в холле отеля только перед самым отъездом в аэропорт.

Наш микроавтобус добрался наконец до отеля, расположенного в фешенебельном районе в самом центре города. Я быстренько проверяю свой мобильник, надеясь обнаружить там сообщение от Дэнни. Но нет, он мне не писал. Зато я нашла эсэмэску от мамы, которая напоминает, что у моей младшей сестры завтра день рождения и я должна позвонить ей в Австралию и поздравить.

Интересно все-таки, куда подевался Дэнни. Надеюсь, не отправился шляться но городским барам и надираться. Потому как мне тогда придется здорово напрячься, чтобы его догнать. У стойки администратора я желаю всем спокойной ночи и с благодарностями, но твердо отвергаю предложение Ани присоединиться к ней и командиру экипажа в баре, чтобы пропустить по маленькой. Третий пилот — совсем молоденький мальчик лет двадцати двух — выглядит разочарованным. Ему, наверное, в летной школе нарассказывали сказок, что каждая ночевка в городе между рейсами — это шикарный секс и любую стюардессу стоит только пальцем поманить. Теперь ему придется столкнуться с суровой реальностью. А поскольку зовут его Шеймус и он рыжий, да еще и со следами юношеских угрей на коже, то впереди беднягу ждет не одна тихая безгрешная ночь. Он говорит, что с удовольствием выпьет немножко с капитаном и Аней, но я почти уверена: что он просто побоялся отказаться.

Я выхожу из лифта на четвертом этаже, открываю дверь номера и оглядываюсь вокруг. Здорово! Большая, удобная, безупречно чистая комната. На подушке пара шоколадок, а на столе бутылка вина и ваза с фруктами в подарок от отеля. О да, все любят пилотов и стюардесс! Со счастливой улыбкой снимаю пиджак и аккуратно вешаю на спинку стула. Сбрасываю туфли. Запрыгиваю на кровать и нетерпеливо, как маленькая девочка, разворачиваю шоколадки. Господи, сейчас умру с голоду. Где тут меню? В этом отеле не может не быть доставки в номер. О, как здорово! Суп и свежие сандвичи можно заказывать двадцать четыре часа в сутки. Заказываю ужин в номер, затем беру чайник, ждущий на столике, и готовлю себе чай. Где, черт возьми, носит Дэнни? Впрочем, к разочарованию примешивается чувство облегчения, потому что я устала и совсем не уверена, что смогу сейчас отправиться в ночной клуб и получить от тусовки хоть какое-то удовольствие, даже если это будет самый шикарный ночной клуб в городе.