«Перестань сучить ножками и звать на помощь, — сказал внутренний голос, — и перестань липнуть к своему страху. Просто живи, большего от тебя не требуется».

К утру у Франки созрело решение уехать на Гернси. Сердце стучало, желудок схватывали болезненные спазмы, но Франка изо всех сил пыталась не обращать внимания на эти истерические реакции. Она дождалась, когда уставший, не выспавшийся Михаэль, молчаливый и явно расстроенный, ушел на работу. Она не стала спрашивать, когда он вернется, так как теперь ей это было абсолютно безразлично. Было такое впечатление, что ее сдержанность его раздражает, и это сразу улучшило ее настроение.

Сумка была упакована. Теперь надо собрать обувь, потом пойти в банк, чтобы снять и поменять деньги. Сначала она хотела воспользоваться счетом Михаэля в банке Сент-Питер-Порта, но потом подумала, что он может заблокировать счет, и тогда на Гернси она останется без денег. Надо взять столько, чтобы хватило, по меньшей мере, на полтора месяца.

Она отнесет вещи в машину и уедет завтра утром, сразу же после того, как Михаэль уйдет на работу. Она подумает, надо ли оставить ему записку с указанием места ее пребывания и с объяснениями. «Собственно, — подумала она, — ему совершенно не обязательно знать, где я нахожусь». Пусть пару дней спокойно посидит и все обдумает. Она всегда сможет потом ему позвонить.

Весь день она провела в каком-то трансе. Паника все время подстерегала ее, ожидая удобного момента, и Франка приняла две таблетки, чтобы сохранить ясную голову. Она была убеждена, что после вчерашней стычки Михаэль придет домой в обычное время; поэтому она накрыла стол, приготовила еду и поставила на стол бутылку охлажденного вина. Она воображала, как будет сидеть за столом напротив него, молча смотреть на его кислую мину и при этом знать, что завтра он будет сбит с толку и обескуражен, обнаружив ее исчезновение. Эта мысль заранее наполняла ее торжеством. На этот раз она его обойдет. Она знает то, чего не знает он. От этой мысли вкупе с принятыми таблетками Франка чувствовала себя победительницей.

Вечером Михаэль так и не появился. Франка выбросила еду в мусорное ведро, выпила вино и подумала, стоит ли убрать со стола, но потом оставила все как есть. Пусть отныне Михаэль сам занимается домашним хозяйством, ее теперь это не касается. Она легла в постель, поняв, что Михаэль не появится до утра. Всю ночь она провела без сна, и с рассветом — около пяти утра — встала и стала готовиться к отъезду. Приподнятое настроение испарилось, уступив место унынию и страху. Надо немедленно уезжать, пока ее не охватила паника. Тогда она вообще не сможет ничего сделать.

Она проглотила еще две таблетки, несмотря на то, что ей предстояло вести машину, но без таблеток она не смогла бы решиться на отъезд. Она рыдала, когда, выехав со двора на нагруженной машине, она еще раз оглянулась на свой дом. Он уютно и мирно нежился в лучах восходящего солнца и казался Франке единственным надежным местом в этом опасном мире. Она плакала от страха, у нее дрожали колени, но она свернула за угол и погнала машину дальше, давя педаль газа и безостановочно плача. Теперь она знала, что никогда сюда не вернется.

На Хелин было белое летнее платье с буфами. Оно было слишком молодежным, и Хелин выглядела в нем несколько гротескно, но, по непонятной причине, она была страшно привязана именно к этому платью и надевала его в особо важных случаях. Очевидно, ужин с Кевином казался ей достаточно выдающимся поводом.

— Ну, и как я выгляжу? — спросила она, войдя на кухню и сделав пару танцевальных па — весьма грациозных, как была вынуждена признать даже Беатрис. — Все в порядке? Как мои волосы? Украшения?

— Вы превосходно выглядите, Хелин, — сказала Франка.

Она сидела на стуле в углу, держа в руке бокал вина. Вид у Франки был усталый. Она приехала на Гернси накануне вечером и до сих пор не могла понять, как ей удалось без проблем выдержать эту авантюру. Она отправилась в путь на свой страх и риск и приехала туда, куда хотела. Она была оглушена и находилась в состоянии болезненного возбуждения.

От ее комплимента Хелин просияла.

— Огромное спасибо, Франка, — как всегда, в присутствии Франки она говорила по-немецки, так же, как и Беатрис. — В этом платье я всегда чувствую себя молодой и окрыленной.

«К несчастью, это всего лишь обманчивое чувство, — подумалось Беатрис, — на самом деле выглядишь ты чертовски старо, Хелин!»

Хелин достала из шкафа бокал и налила себе глоток вина. На шее Хелин красовалось гранатовое ожерелье, подарок Эриха на день свадьбы, насколько знала Беатрис. Камни пламенели ярким красным цветом в лучах заходящего солнца, светившего в окно кухни.

— Мы с Франкой проведем приятный уютный вечер, — сказала Беатрис. — Мы заказали пиццу, а вина в доме, слава богу, достаточно. Жаль, что становится прохладно и нельзя накрыть стол в саду.

День был очень теплым, но стоило солнцу склониться к западу, как с моря подул холодный, пробиравший до костей ветер.

Хелин мурлыкала под нос какую-то мелодию. Беатрис смотрела на нее, опершись на сервант, испытывая странную смесь раздражения и невольного веселья.

Несколько минут все молчали, но пауза не успела затянуться слишком надолго, так как с улицы донесся шум мотора подъехавшего автомобиля. Приехал Кевин.

Он без стука вошел в кухню, так как дверь была открыта, а Кевин давно считал себя членом семьи. В этот вечер он был одет красиво и роскошно, так как знал, какое значение придает Хелин таким событиям. Волосы, уложенные феном, блестели, по случаю ужина Кевин надел свой самый красивый галстук.

«Но выглядит он жалко, — подумала Бестрис, — да и спит он, видимо, неважно. Вообще, Кевин производит впечатление человека, которого одолели тяжкие заботы».

Кевин сделал Хелин пару экзальтированных комплиментов по поводу ее платья, обнял Беатрис и лучезарно улыбнулся Франке.

— Франка, как чудесно, что вы снова здесь. Беатрис не говорила, что у нее гость!

— Все произошло очень быстро, — вставила слово Беатрис. — Кевин, мы, конечно, завидуем, что сегодня ты накрываешь стол для Хелин, а нам придется довольствоваться пиццей. Надеюсь, что скоро ты пригласишь в гости и нас!

— Клянусь. Во всяком случае, это произойдет до отъезда Франки. Вам непременно надо отведать мою кухню, Франка. После этого вы не захотите ничего другого, — он улыбнулся и взял Хелин под руку. — Идем, нам надо спешить, пока еда не потеряла праздничный вид. Мы проведем чудесный вечер. Беатрис, после ужина я доставлю Хелин домой в целости и сохранности.

Лицо Хелин сияло. Она чувствовала себя молоденькой девушкой, которую ее поклонник пригласил на танцы, за которыми последует многообещающая прогулка при луне светлой весенней ночью. Она забыла, что ей восемьдесят, а Кевину тридцать, что Кевину нет дела до женщин. Время от времени Хелин надо было погрузиться в ирреальный мир, почувствовать, что вся жизнь еще впереди и что она еще получит от нее все, что жизнь может ей преподнести. Беатрис, которой никогда это не удавалось, смотрела на Хелин с презрением, к которому, впрочем, примешивалась немалая толика зависти.