– Я в этом уверена. И обе они ждали детей, его долгожданных детей! – Миссис Дримлейн посмотрела на Бет. – А какое отношение к этой истории имеете вы, мисс Вортекс?

Бетси отвела взгляд и тихо села на свой стул. Кэтрин на этот раз догадалась вовремя.

– Ты… тоже ждешь ребенка от мистера Уорренби? – Она не узнала свой собственный голос, да она отца родного не узнала бы сейчас, потрясенная тем, что ей открылось в последние минуты.

– Ох, нет, но… мы встречаемся с Теобальдом, уже два месяца. – Кто бы мог подумать, что Бетси умеет краснеть!

– Ты… влюблена в него? – Кэтрин едва сумела выговорить это слово, настолько неподходящим на роль чьего бы то ни было возлюбленного казался ей Теобальд Уорренби.

– Не будь же ты, наконец, такой глупой! – с досадой ответила Бет. – Конечно, я его не люблю! Но я устала жить так, как жила последние семь лет! Прятать от отца последнюю шаль, лишь бы он не продал ее старьевщику! Постоянно чувствовать себя голодной, чтоб хотя бы выглядеть прилично!

На худых щеках Бетси появились слезы, и она опустила голову.

– Полагаю, вы заключили сделку, выгодную для вас обоих, – хладнокровно заметила миссис Дримлейн, в ее тоне не было осуждения, да и изумления тоже почти не было. – Вы родите ему ребенка, наследника, которого он, должно быть, признает своим или каким-то обманом выдаст за сына своей супруги, например, по возвращении из долгого путешествия. А он обеспечивает вам комфортную жизнь, не так ли?

Бетси молча кивнула, вернее, еще ниже наклонила голову. Кэтрин молчала, не зная, что сказать. Любое ее замечание Бет, похоже, восприняла бы с раздражением. А мудрость и опыт миссис Дримлейн помогали ей подбирать нужные слова без особого труда.

– Теобальд говорил вам о других девушках? Он обещал каждой из них то же самое? – старая дама решительно была настроена продолжать бестактные расспросы: оттягивать выяснение всей правды, тратить время на намеки и благопристойные замечания они не могли себе позволить.

– Я… не спрашивала. – Мисс Вортекс достала платок, вытерла лицо и, наконец, взглянула в глаза миссис Дримлейн. – Сперва я была слишком озабочена собственными переживаниями, не очень-то приятно чувствовать себя падшей женщиной! Если бы не угроза миссис Лофтли уволить меня, я никогда бы не пошла на это! Позже я, конечно, подумала о том, что Уорренби, в его-то годы, делает не первую попытку обзавестись наследником. И о том, что раньше он, должно быть, выбирал более молодых и красивых девушек…

– А от этой мысли вы не могли не перейти к историям мисс Морвейн и мисс Грин, – закончила за нее миссис Дримлейн. – Почему же вы молчали все эти долгие недели, пока мы подозревали мистера Тауба, пока судья Хоуксли так и этак пытался вытянуть из каждого крупицы того, что нам может быть известно?

– Как я могла признаться в этом судье? Или кому-то еще? Весь город тотчас узнал бы о моем падении! Репутацию моей семьи погубил отец, но я еще могла прибавить несколько футов к глубине той бездны, куда нас погрузило его пьянство!

– Вы могли не говорить о себе, – строго возразила миссис Дримлейн, не склонная, к удивлению Кэти, выражать сочувствие тягостному положению Бет. – Достаточно было намекнуть, что Теобальд Уорренби встречался тайно с девушками из города с определенной целью – заполучить наследника, и Хоуксли и Грейтон нашли бы доказательства, нашли тех, кто видел обоих братьев возле школы и у магазина миссис Грин, нашли бы что-то еще…

– Даже после того, как они обо всем узнают, я не верю, что им удастся доказать вину Годфри! – запальчиво воскликнула Бет. – Он – настоящий дьявол, вы же только что могли убедиться в этом, слушая отрывки из дневника вашей невестки!

– О, здесь есть еще одна закладка! – возникшую паузу поторопилась заполнить Кэти, боявшаяся, что миссис Дримлейн и Бетси наговорят друг другу слишком много резкостей, что сделает их дальнейшую беседу невозможной.

– Я совсем забыла… – пробормотала мисс Вортекс. – Ты ведь не дочитала самое ужасное!

– Разве там есть что-то ужаснее того, что мы уже знаем? – Миссис Дримлейн ссутулилась, предчувствуя горечь нового открытия.

– Надо ли нам читать это? – Кэтрин жалела старушку, жалела Бет и не знала, как ей утешить обеих, слишком сложно все это было для ее семнадцатилетнего разума и незащищенного сердца. – Ведь мы знаем теперь, что преступник – мистер Годфри Уорренби, а мистер Тауб, хоть и вел себя необычно, не убивал бедных девушек!

– Увы, дорогая, мы можем быть уверены в чем угодно, но этого будет недостаточно ни для Грейтона, ни для присяжных. Хоуксли, конечно, поверит нам, он из этих мест и помнит старую миссис Уорренби, а главный констебль Грейтон приехал в Кромберри лишь десять лет назад и не примет всерьез старые сплетни, как он назовет откровения Алисии. Полагаю, сперва нам нужно дочитать то, что отметила мисс Вортекс, а после пригласить сюда Хоуксли и решить, что мы ему скажем, а о чем умолчим. Нынешний роман Тео, я полагаю, не должен быть интересен судье.

Бетси с удивлением и благодарностью посмотрела на старую леди. Она не ожидала, что миссис Дримлейн постарается помочь ей сохранить лицо. Кэтрин подумала, что чем раньше все это закончится, тем быстрее она сможет начать спать спокойно, и послушно открыла дневник на последней закладке.

«Я решила признаться Тео, что он – отец моего будущего ребенка. Последние недели я только и думала, как мне следует поступить, и поняла, что лучше всего открыть ему правду. Я еще слишком молода, чтобы заниматься детьми, я не хочу ребенка и не стану любить его! Когда-нибудь позже, если Ричард перестанет восхищаться мной, я смогу привязать его к себе наследником. А пока же лучше скрывать беременность до тех пор, пока это будет возможно, Мардж поможет мне с платьями и остальным. После я смогу уехать на курорт или куда-нибудь еще, где избавлюсь от этого бремени. Скажу Ричарду и его матери, что дитя родилось раньше времени и не прожило и одного дня. Пусть Тео забирает ребенка себе и делает с ним что угодно. Он может даже выдать его за сына Делии, если они правильно разыграют эту карту. Сказать это ему в лицо я не смогла, меня смешит и раздражает это его навязчивое стремление иметь детей. Вчера я отправила ему письмо, в котором сообщила радостную новость. Пусть первые восторги улягутся, я не хочу смотреть, как он бегает по комнате, опрокидывая мебель, или напивается до бесчувствия – а как еще мужчины умеют выражать свою радость? Ричард поступил именно так и разбил при этом мою любимую зеленую вазу!

Сегодня лакей принес мне ответ, в котором Тео предлагает вечером встретиться в нашем уголке, и мне придется снова подняться на башню, чтобы сказать ему, что я делаю это в последний раз. Зная то, что мне известно теперь о Годфри, я должна тщательно скрывать свою тайну. Иначе, боюсь, последствия моего легкомыслия будут ужасны. Нужно убедить Тео сохранять благоразумие, как бы он не выдал свою радость неосторожным словом или нелепым поступком. Этот лакей, передавший записку, смотрел на меня с какой-то усмешкой. Как будто догадывается о чем-то. Слуги везде суют свой нос, и мне противно думать, что приходится использовать их для переписки и других дел, требующих секретности. У меня есть верная Мардж, а Тео совершенно не умеет располагать к себе прислугу! Итак, вечером я положу конец нашему роману и потребую у Теобальда что-нибудь на память о наших встречах. В конце концов, я подарю ему долгожданное счастье! Полагаю, диадема его матери вполне подойдет. Я не смогу носить ее при Делии, но какая это будет шутка над Годфри!»