— Нет, ну что вы. Наоборот, он обрадовался. Сказал, конечно, что он не ахти какой фехтовальщик, но уличным негодяям отпор, пожалуй, даст.

Китидзо было любопытно, не учудил ли чего Цукахара, на что он годен, но Матахатиро отделался ничего не значащими ответами и поскорее покинул контору.

Из конторы он направился не в Хибию, а пересек мост Рёгоку и пошел в квартал Исихара с намерением отыскать дом Кикухэя. К концу часа Овна[58]на мосту было людно. Некоторые прохожие держали в руках цветущие ветки сакуры. Наверное, они ходили любоваться цветами и теперь возвращались. Погода стояла ясная, и безмятежный весенний свет заливал и мост, и речку под мостом.

Однако Матахатиро было не до великолепия этого красочного сезона. Его голова была занята исключительно раздумьями о его напарнике Цукахаре.

В памяти остались несколько моментов, когда этот человек вел себя более чем странно. Цукахара, беседующий на улице с мужчиной ремесленного вида. Цукахара, внезапно исчезнувший в храме. И, наконец, Цукахара, демонстрирующий свою беспомощность во время схватки. Он, конечно, попытался объяснить свое поведение, но, несмотря на это, Матахатиро считал очень странным, что человек, согласившийся работать телохранителем, может быть до такой степени неумелым. Если бы он, устыдившись своей беспомощности, попросил освободить его от работы телохранителя, это хоть как-то соответствовало бы здравому смыслу, но Цукахара, как ни в чем не бывало, продолжал целыми днями просиживать в пропахшей женским бытом каморке размером в четыре с половиной татами.

И еще это странное ощущение угрозы, овладевшее Матахатиро тогда, по дороге в лавку. Ничто не могло поколебать его уверенности в том, что дух смерти источал идущий позади него Цукахара. Чтобы получить ответы на эти вопросы, необходимо было разузнать о нем побольше.

Доходный дом Кикухэя и вправду был на месте. Но все сомнения Матахатиро относительно личности Цукахары тут же нашли подтверждение.

— Да что вы, сударь, у нас тут никаких самураев нет, — ответила женщина, державшая на руках тощего глазастого малыша.

— Может быть, он куда-то переехал?

— Вряд ли. Я здесь уже три года живу, но самураев в нашем доме не видала. Да и фамилию Цукахара впервые слышу. Нет, сударь, вы, должно быть, ошиблись.

Итак, человек, с которым Матахатиро делил кров и ночлег в доме Бидзэнъи, разом превратился в подозрительного незнакомца. Оставалось проверить еще кое-что.

— А как зовут владельца дома?

— Дзиндзаэмон…

— Показывай, где он живет, — решительно приказал Матахатиро.

6

Матахатиро бежал по улице. Ему нужно было как можно скорее вернуться в лавку Бидзэнъи.

Владельца дома Кикухэя действительно звали Дзиндзаэмон, однако он поклялся, что никогда не сдавал комнату ни ронину по имени Цукахара, ни его семье, и уж тем более не давал человеку с таким именем никаких письменных поручительств.

Несмотря на все сомнения, пока было неясно, имеет ли Цукахара какое-то отношение к людям, стремящимся разорвать связи между Бидзэнъей и ронинами Асано. Но куда важнее было другое — в дом к Бидзэнъе проник человек, скрывающий свое истинное лицо. Все это было непонятно и опасно. Матахатиро чувствовал, что О-Тисэ снова в опасности.

— Ба! Аоэ, это ты, что ли! — неожиданно услышал Матахатиро, перейдя через мост, ведущий прямо в квартал Хибия. — Да не отворачивайся ты. Это же я. Не узнаёшь?

— Цутия? Ну почему же, узнаю, — ответил Матахатиро, непроизвольно становясь в позу для отражения внезапного удара. Однако Цутия, знакомый самурай из родного клана Матахатиро, непринужденно подошел к нему и похлопал по плечу:

— Я слышал, ты сбежал. Вот уж не думал тебя здесь встретить.

Однако для Матахатиро эта встреча не была неожиданностью. С тех пор, как он узнал, что ему предстоит служить в квартале Хибия, он предчувствовал, что что-то подобное может произойти. Эдоская усадьба его клана находилась в правой части квартала Гэнсукэ, примыкавшего к Хибии с юга.

— Что-то ты невесел, — заметил Цутия.

— Да так, ничего особенного.

— Ты живешь тут неподалеку?

— Нет, я здесь по делам.

— Выглядишь хорошо, — Цутия с любопытством рассматривал Матахатиро. — Чем занимаешься? Я помню, ты здорово мечом махал. Не иначе уже свою школу открыл?

— Да нет, — усмехнулся Матахатиро, — до этого пока не дошло.

По тону разговора Матахатиро понял, что Цутия ничего не знает ни о заговоре против князя, который созрел внутри клана, ни о том, что Матахатиро, прознав об этом заговоре, убил отца своей невесты, который, как оказалось, тоже был одним из злоумышленников, ни о том, что ему пришлось убежать из клана именно по этой причине.

Им овладело странное чувство. Не привиделось же все это. Иначе зачем бы Танго Отоми, управляющий замком, стоявший во главе заговора, стал подсылать к Матахатиро тайных убийц.

— А тебя, значит, послали в Эдо? — задал Матахатиро встречный вопрос.

— Да. С нового года уже здесь торчу. Поначалу, конечно, было интересно, но сейчас все наскучило. Поскорей бы домой.

— Как там дома? Без изменений?

— Ну, ты же наверняка знаешь, что его сиятельство почил? — сказал Цутия. У Матахатиро перехватило дыхание. Значит, Отоми добился-таки своего.

— Нет, не знал. Когда?

— В прошлом году по осени. Он к тому времени уже долго не вставал. Конечно, как водится, была большая грызня за наследство. В результате новым князем стал его светлость Санноскэ. Но часть самураев во главе со старшим советником Мамией, которые поддерживали его светлость Камэдзиро, называют все это происками Отоми и отказываются присягать новому князю.

— Ты сам-то на чьей стороне?

— Не скажу, — коротко ответил Цутия.

— Можно еще один вопрос?

— Спрашивай.

— Ты знаешь дочку Хиранумы, офицера из Охранного ведомства? Она вышла замуж?

— Ты, прежде чем спрашивать, угостил бы меня чарочкой доброго сакэ, — ухмыляясь, сказал Цутия. Матахатиро вспомнил, что Сэйносин Цутия, несмотря на исключительную худобу, считался у них в клане заправским выпивохой.

— Да я бы рад, но мне позарез надо спешить в одно место. Я к тебе загляну на днях, а сейчас скажи только — да или нет?

— Понятно. Сбежать хочешь, — надулся Цутия.

— Да не сбегу я. Потерпи немного, и я тебя до отвала напою.

— Ладно.

Матахатиро напрягся.

— Дочь Хиранумы, госпожа Юки, замуж еще не вышла. Сватались к ней многие, но она всем дала от ворот поворот. Поговаривают, ждет, когда ты вернешься. А ты тоже хорош. Пора бы уже что-то решать…