Это была причина, которая читалась сразу. Но она же ставила много вопросов, главный из которых – кто тот невидимый противник, что пользуется мощными техническими и финансовыми ресурсами для достижения своих целей? Причем ресурсы таких масштабов, какие не может себе позволить даже республиканское управление ФСБ. Да и федеральная служба, скорее всего, не может. По крайней мере, управление научных программ федеральной службы, если уж пыталось отыскать Дошлукаева через Семиверстова.

Просчитать ситуацию требовалось срочно, потому что это могло повлиять на дальнейшие действия Актемара. Вывод напрашивался сам собой – против него выступает сильная государственная система. Только вот оставалось загадкой, система какого государства… Но и здесь были кое-какие нити, что вытягивали на поверхность определенные мысли. Откуда все пошло? А пошло все от Индарби Дошлукаева, сотрудника какого-то научного центра или лаборатории в военном или в разведывательном ведомстве США. Индарби, судя по всему, переправлял в лабораторию профессора Лукмана Мажитова материалы не за один день работы. Открытым оставался вопрос о том, тайно от своих хозяев делал это Индарби или по их приказу, но это было и неважно. Важно было то, что разработки американских ученых уходили из стен американской лаборатории в лабораторию чеченскую. Если это делалось с ведома руководства американцев, то напрашивается категоричный вывод – американцы проводили испытания психотронного и психотропного оружия на россиянах. И использовали при этом чеченцев, уже прочно осевших в российских регионах. Должно быть, американские аналитики просчитали роль Чечни на ближайшие года, а может быть, и все чеченские события были развязаны с американской подачи. Тогда еще не существовало лаборатории профессора Лукмана Мажитова. Чуть позже ситуация изменилась. Российские правители перестали лизать американцам задницу, как это делалось при первых двух президентах и их проамериканском окружении, и американцам работать в России стало сложно и даже рискованно. Работать – это проводить испытания своих препаратов. Но терять налаженную испытательную систему – по сути дела, полигон – не хотелось, а создавать новую было затратно и трудоемко. И что тогда?

Актемар Дошлукаев даже затылок почесал, понимая, к какому выводу он пришел.

И тогда была создана лаборатория профессора Мажитова? То есть лаборатория эта была создана с подачи американцев? Этот факт вызывал у Дошлукаева большие сомнения, потому что даже он сам, без пиетета относящийся к режиму Кадырова, понимал, что последний не рискнет так поступить, дав согласие на сотрудничество с американцами против России, частью которой молодой президент горской республики хотя бы на словах признавал Чечню. Если бы согласие на создание американцами лаборатории дал кто-то другой, Кадырову об этом доложили бы сразу. Значит, был разыгран другой сценарий. Какой? И это, как ни неприятно было Актемару плохо думать о своем двоюродном брате, выглядело примерно так… Профессор Мажитов перед возвращением в Чечню работал где-то в Польше. Официально, он читал лекции в одном из польских университетов. Лекции он мог и читать, но мог и работать в какой-то польской лаборатории. Или даже польско-американской. В Польше влияние американцев очень значительно, американские спецслужбы чувствуют себя там вольготно. Там могли без проблем завербовать Лукмана Мажитова, а потом отправить в Чечню с предложением создать свою, чисто чеченскую лабораторию. Но, чтобы таковую создать, требовалось хотя бы как-то продемонстрировать возможности оружия, которое должно было там создаваться. И Лукман прибыл в Чечню, скорее всего, уже имея в наличии какой-то конкретный препарат. И испытания препарата для соблюдения чистоты эксперимента заинтересованные структуры в правительстве Чечни проводили самостоятельно, но под присмотром Лукмана. Материала для проведения испытаний хватало. Можно было взять любого из попавших в плен, а не сдавшихся боевиков. Заставить его с помощью препарата выполнить какую-то конкретную задачу. Испытания, судя по всему, прошли на «ура», и лаборатория была создана.

И здесь перед профессором Лукманом Мажитовым встали, конечно же, существенные проблемы. Следовало испытывать американские препараты – именно ради этого его и устраивали на должность руководителя лаборатории, – но выдавать эти препараты следовало за свои. Однако профессоров и докторов наук в самой Чечне тоже немало, и многие могли бы усомниться в том, что Мажитов имел время для создания чего-то конкретного.

Выход был найден – и достаточно простой. Скорее всего, именно Лукман выступил с деловым предложением покупать через своего хорошего друга с молодых лет, гражданина США Индарби Дошлукаева, якобы секретные разработки американских лабораторий, в одной из которых тот работал. Представлено это было так, что Индарби будет чуть ли не первым агентом чеченской международной разведки. Хотя сам профессор Мажитов не мог не знать, что Индарби только научный сотрудник и может иметь отношение к какой-то исключительно единичной теме. А он присылал разнообразные материалы не только по психотропному оружию, над которым сам непосредственно работал, но и по психотронному, к которому вообще не имел никакого отношения, да и сам Лукман Мажитов тоже имел лишь касательное. Испытания проводились через уже проверенные каналы в российских городах. Отчеты, естественно, шли в два адреса. Чтобы не сгущать обстановку на «испытательном полигоне», Лукману Мажитову, видимо, было предложено пользоваться отчетами об уже проведенных американцами испытаниях. Хотя, скорее всего, финансовые потоки, должные обеспечить испытания со стороны чеченского правительства, все же шли и оседали в чьих-то бездонных карманах. Возможно, и профессору Мажитову перепадало, но в основном средства доставались избранному кругу посвященных. Шесть человек. Четверо уже ничего больше не получат. Двое еще, возможно, надеются заработать. Один – полковник ФСБ Язидов – надеется, вероятно, последний день…

Но с этим тоже торопиться не следует.

* * *

– Эмир, мы не опоздаем? – Эльджарка напомнил, что долгие размышления сейчас вроде бы и не к месту.

Актемар с трудом вышел из состояния задумчивости. Говоря по правде, у него было уже сомнение, стоит ли включать в разборки полковника Язидова. Если он носитель ценной информации, его, может быть, стоило и поберечь для откровений, произнесенных в другом месте. Но, с другой стороны, до Данильбека Зайндиновича могли бы добраться те самые люди, которые добрались до пятерых руководителей испытательных бригад. Тогда уже никто, в том числе и сам Актемар, информации не получит. Но Актемару эта информация, по большому счету, была и не нужна. Он как намеревался первоначально просто отомстить за брата, предполагая по наводке Джабраила, что люди, которые разделили деньги, самого Индарби и убрали, так и не оставил своего намерения. Именно это желание заставило Актемара снова взяться за оружие. Но прав ли он был? Теперь возникли вопросы и в этом. А что, если там, в далекой Америке, просто произошла случайность, нелепость, несчастный случай? И два этнических чеченца, незнакомые друг с другом, встретились на другом конце света только по воле Аллаха, и люди к этому никакого отношения не имеют? А простое наказание воров в задачу Дошлукаева вовсе не входит. И должны ли его интересовать чужие тайны, должна ли его интересовать в этом случае роль Америки в этом вопросе и те показания, которые может дать Язидов, а может и не дать?