Начиная работу по внедрению в России единого государственного экзамена, наши «реформаторы» из Высшей Школы Экономики фактически за образец взяли американскую модель. И это весьма настораживающий фактор. Тестовая система оценки знаний, безусловно, имеет право на существование. Более того, она может стать важнейшим дополнительным средством при определении уровня эрудированности учащегося. Но эта система не может и не должна быть главной, определяющей системой оценки истинного уровня подготовленности ученика к дальнейшему продолжению профессионального образования. Поскольку при тестовой оценке знаний особо велик риск ошибки. Ибо, любой тест по своей сути — викторина. А в любой викторине присутствует и элемент удачи, и элемент неудачи. Поэтому наиболее оптимальной системой, как утверждает бывший директор Центра тестирования Министерства образования и науки Владимир Хлебников, является не ЕГЭ, а «единое государственное оценивание». Оно состоит из совокупности тестовых оценок, полученных учеником на протяжении всего процесса обучения в школе и по результатам обучения (собственно ЕГЭ), результатов его участия в различных олимпиадах и творческих конкурсах и, наконец, из вступительных испытаний, проводимых конкретным вузом, в который он поступает. Только это может дать наиболее объективную оценку знаний ученика и полностью исключить элемент досадной случайности.

Как неоднократно заявлял ректор МГУ Виктор Садовничий, «мы должны полностью исключить возможности поступать в вузы бездарям и открыть широкую дорогу талантам». И в этом есть глубокий социальный смысл.

Это приобретает особое значение в свете современных тенденций развития мировой экономики. Ни для кого не секрет, что уже через 25–30 лет главным мировым экономическим рынком станет рынок новых информационных технологий и научных разработок. Именно с этого рынка мы рискуем быть вытеснены уже сегодня. Тогда мы превратимся в примитивных потребителей данной продукции, не способных к самостоятельному производству ее. И это значит, что Россия окончательно и навсегда утратит статус великой мировой державы.

Но есть и еще один немаловажный аспект данной проблемы. Ни для кого не секрет, что наша страна сегодня занимает одно из ведущих мест в мире по уровню коррупции. Начиная эксперимент по внедрению ЕГЭ, его разработчики настойчиво убеждали нас в том, что это позволит снизить уровень коррумпированности при поступлении в вузы. По их мнению «теневой образовательный рынок» должен был сократиться многократно.

Что же мы видим на самом деле? На коллегии был представлен вариант перевода ЕГЭ на региональный уровень по автоматизированной информационной системе «Экзамен», разработанной коммерческой структурой «КРОК Инкорпорейтед». По данной методике в 2005 году ЕГЭ проводился в 5 регионах страны (в этом учебном году планируется в 10 регионах). Суть данной методики примитивно проста. Больше не будет единых государственных обезличенных бланков, имеющих несколько степеней защиты. Все бланки ЕГЭ будут печататься непосредственно в пунктах проведения ЕГЭ в регионах и будут именными: вплоть до указания точного места, на котором будет сидеть сдающий экзамен выпускник, и номера его варианта. Если учесть, что проверку и обработку данных ЕГЭ будет осуществлять все та же коммерческая структура — «КРОК Инкорпорейтед», возникает не просто лазейка, а целые ворота для коррупции. То есть мы видим, что уровень коррупции не сокращается, а переносится на другие этажи. И это чревато для России тяжелыми последствиями. Потому что может наступить момент, когда манипуляции с оценкой знаний учащихся станут достоянием широкой общественности. И это непременно приведет к подрыву мирового авторитета российского образования в целом и выталкиванию егоза пределы мирового образовательного сообщества. Ибо, никто не пожелает признавать российские документы об образовании, полученные мошенническим путем.

Следующий девиз ЕГЭ гласит: «Повышение качества». И это весьма проблематично. Ибо повышение качества осуществляется в процессе обучения школьника. Если тестирование использовать, как рабочий инструмент учителя, то его нужно проводить планомерно и неоднократно на протяжении всего курса обучения. Иначе все теряет свой изначальный смысл. Ибо говорить о какой-либо корректировке после окончания учеником школы совершенно бесполезное занятие. Никогда разовая итоговая оценка знаний не работала на повышение качества этих знаний. Если же речь идет о повышении качества работы учителя, то на данные процессы влияют совершенно иные факторы. И уж тем более никак не может эта тестовая викторина показать просчеты и недостатки в работе педагога. Таким образом, лозунг «Повышение качества» никак не соотносится с фактом проведения единого государственного экзамена.

Ну и, наконец, третий лозунг ЕГЭ «Эффективность управления» вообще не имеет никакого отношения к оценке знаний учащихся. По самому своему определению не может ЕГЭ влиять на эффективность управления. Потому что, во-первых, сдается он не по всем предметам. А, во-вторых, тестовая система оценки знаний никогда не давала качественных показателей, без которых невозможно определить наиболее слабое управленческое звено.

Еще один миф, связанный с разработкой и внедрением ЕГЭ, — повышение уровня доступности высшего профессионального образования для молодежи из отдаленных регионов страны и из малообеспеченных семей. На самом деле к решению данной социальной проблемы ЕГЭ так же не имеет никакого отношения. Ибо, главная задача заключается не в том, чтобы сдать экзамен в вуз и поступить туда на обучение. Будущий студент должен иметь социальные гарантии успешно закончить обучение в вузе, получить желаемую работу по специальности и стать полноценным производителем материального и интеллектуального продукта.

Долгое время к ЕГЭ привязывали другое новшество — ГИФО. Это государственные именные финансовые обязательства, которые; по мнению разработчиков проекта, должны были частично покрыть расходы на обучение студента в вузе. Однако идея ГИФО, похоже, уже окончательно похоронена. Во всяком случае, об этом механизме больше никто всерьез не вспоминает. Сегодня речь идет об образовательных кредитах и субсидиях. Законопроект об этом давно и безнадежно завяз в стенах Государственной Думы, гуляет по думским кабинетам и, скорее всего, в ближайшее время в свет не выйдет.

До сих пор настораживает экспертов и качество разработки контрольно-измерительных материалов (КИМов). В них постоянно обнаруживаются ошибки и неточности. А это означает, что никто не может при такой ситуации гарантировать объективность оценки по ним. К сожалению, ошибок при разработке КИМов не удастся избежать до тех пор, пока в России не появятся, наконец, полноценные, отработанные на всех уровнях образовательные стандарты. Именно на эту задачу сегодня Министерству образования и науки и Федеральному агентству по образованию надо направить все свои силы вместо того, чтобы постоянно латать дыры при проведении ЕГЭ.

Есть еще целый ряд факторов, заставляющих весьма осторожно подходить к внедрению ЕГЭ. Это и весьма слабая технологическая проработка самого процесса, и неподготовленность кадров, и слабая материально-техническая база пунктов приема ЕГЭ, и высокая затратность всего процесса. Так в 2005 году непосредственно на проведение ЕГЭ только из Федерального бюджета было затрачено 543,4 млн. рублей, а всего за все годы «эксперимента» из государственного бюджета на ЕГЭ было потрачено около 370 миллионов долларов.