Вероятнее всего, люди с деньгами рассуждали примерно так же, как Керенский: ещё не время рисковать всем. Карта Корнилова, если он открыто пойдёт не только против Советов, но и против правительства, казалась битой изначально. Неудивительно поэтому, что в решающий момент на стороне Корнилова не оказалось никого, кроме нескольких генералов, разделявших взгляды Корнилова, но и то — без войск.

События, непосредственно приведшие к путчу генерала Корнилова, достаточно подробно освещены в литературе. Какую бы провокационную роль и по чьему наущению не сыграл в этих событиях Владимир Львов (бывший обер-прокурор Синода в первом Временном правительстве), взявший на себя функции посредника в переговорах между премьером и Верховным, реакция Керенского была логичной. Он получил от Корнилова предложение в течение суток подать в отставку и прибыть вместе с Савинковым в Ставку, иначе он, Корнилов, не ручается за безопасность обоих. Керенский хорошо запомнил приезд Корнилова в Петроград 10 августа, когда туркменская охрана Верховного держала Зимний дворец под прицелом своих пулемётов. В такой ситуации министр-председатель не просто имел полное право, но и обязан был отдать приказ об отрешении Верховного главнокомандующего от должности.

Правда, Керенский не имел полномочий на издание такого приказа от своего имени. Это могло сделать только Временное правительство, но оно не принимало такого решения. Все министры, созванные Керенским в ночь на 27 августа на экстренное заседание кабинета, объявили о своей отставке, предоставив премьеру и Верховному улаживать конфликт лично между собой. Объявление о создании власти в виде «директории» из пяти министров во главе с Керенским последовало только 31 августа. Все эти дни Керенский действовал как фактический диктатор, не будучи связан никакими коллегиальными решениями.

Итак, не имея решения правительства о снятии Корнилова, Керенский «всего лишь» предложил Корнилову выехать в Петроград, сдав дела своему начальнику штаба. Но на этот случай в Ставке уже было решено действовать открыто. Лукомский ответил премьеру, что не может принять должность от Корнилова и что «ради спасения России вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его». Сам Корнилов вечером 27 августа отдал приказ, в котором обвинил Керенского в «сплошной лжи» и «великой провокации» в том, как Керенский изложил переговоры с Корниловым о переформировании правительства. Основная часть приказа Корнилова представляла собой политическое воззвание:

Это был, в сущности, манифест об объявлении Гражданской войны всем левым силам и поддерживавшим их народным массам, а не одним лишь большевикам.

В этом воззвании, конечно, прежде всего поражает степень его политической профанации. Всем было известно, что в Советах того времени большевики были незначительным меньшинством, а большинство принадлежало партиям меньшевиков и эсеров, чьи представители занимали больше половины мест в самом Временном правительстве. Утверждение, будто Временное правительство действует «в полном согласии с планами германского генерального штаба», было очевидной ложью и для самого автора воззвания, рассчитанной, конечно же, на дешёвый пропагандистский эффект, которого, однако, не воспоследовало.

Итак, открытое выступление правых, об опасности которого несколько предыдущих недель предупреждали левые силы, в том числе большевики, стало фактом. Из этого факта левые не преминули извлечь максимальную пользу для себя. Они развернули активную работу по «защите революции», разумеется, вместе с законным правительством. Здесь большевики действовали заодно с эсерами и меньшевиками. Любопытный факт: матросы Кронштадта, игравшие видную роль в событиях 3–5 июля и в Октябрьском перевороте, в эти дни конца августа тоже прибыли в Петроград — для… защиты «революционного правительства», то есть Керенского с коллегами! Строй балтийских матросов оцепил Зимний дворец — не для штурма, а для охраны сидевших в нём от «посягательств контрреволюции».

Путч генерала Корнилова был ликвидирован без единого выстрела. Двигавшиеся на Петроград эшелоны корпуса Крымова были распропагандированы. В обработке солдат Дикой дивизии приняла участие делегация Союза мусульман России с участием внука легендарного Шамиля. Наверняка при этом был использован и такой аргумент, что, поддерживая Корнилова и генералов, горцы тем самым «помогают русским и дальше угнетать Кавказ».

Победа над Корниловым была достигнута исключительно усилиями левых и способствовала реабилитации и росту авторитета большевиков у населения.

29 августа Керенский отдал приказ об отрешении от должностей и предании суду Корнилова и его помощников из числа высших военачальников — Лукомского, Деникина (в то время — главкома Юго-Западного фронта), трёх командующих армиями и других. Всего по делу о «заговоре генерала Корнилова» было в общей сложности арестовано и подвергнуто предварительному заключению 24 военных и гражданских лица.

В тот же день Керенский лично возложил на себя обязанности Верховного главнокомандующего (он так и не сложил их до конца существования Временного правительства). Своим начальником штаба он упросил стать… генерала Алексеева. Своё согласие Алексеев объяснял тем, чтобы «в корень расшатанный организм армии не испытал ещё лишнего толчка, последствия которого могут быть роковыми»[144]. Надо полагать, что Керенский сам не хотел такого «толчка», почему и назначил Алексеева не столько исполнителем ареста «заговорщиков», сколько посредником между собой и ими в их новом положении. Впрочем, надобность в Алексееве на этой должности для Керенского скоро миновала. 11 сентября Алексеев сдал дела генерал-лейтенанту Николаю Духонину, а вскоре был назначен Керенским председателем военной комиссии Предпарламента.

В эти сентябрьские дни пошла очередная переборка высшего командного состава армии. Вместо В.Н. Клембовского, отказавшегося принять должность Главковерха после отказа от неё Лукомского, главнокомандующим Северного фронта был назначен уже известный нам Черемисов. Главнокомандующим Юго-Западного фронта вместо Деникина стал генерал-лейтенант Н.Г. Володченко. Молодого (30 лет) подполковника Александра Верховского, после Февраля вступившего в партию эсеров и за то произведённого революционной властью в полковники, теперь за неподчинение (на посту командующего Московским округом) Корнилову Керенский поощрил званием генерала и назначил военным министром.