И вот что я узнал…

В час ночи пациенту 1 позвонил друг, менеджер таксопарка. Тот захватил своего приятеля, пациента 2 (который пару месяцев назад переехал из Пакистана), и они вдвоем явились в офис. Там их встретили менеджер и еще четверо человек. На гостей наставили пистолет и пригрозили ножом. Потом их связали и отняли мобильные телефоны и 400 фунтов, оказавшихся при себе у одного из мужчин. Повреждения были минимальные: они немедленно сбежали и обратились за помощью.

Я быстро осмотрел обоих пациентов, и хотя они выглядели немного встрепанными, травмы у обоих оказались незначительными. Пока они давали показания, явился полицейский сержант.

(По крайней мере, я решил, что это сержант, потому что у него на рукаве были какие-то полоски.)

Он тут же озвучил наши подозрения, мол, что-то тут не сходится. С какой стати ехать в офис таксопарка поболтать с приятелем в час ночи? Зачем брать с собой 400 фунтов? Почему «пострадавшие» уходят от прямых вопросов? С чего бы вдруг четверым приятелям нападать на своих знакомых?

Сержант держался вежливо, но твердо, хотя пациенты всячески увиливали от ответов. Особенно меня впечатлило, когда он потребовал, чтобы те не переговаривались на родном языке, когда им задают вопрос. Это был мужественный человек, делающий свое дело, не боясь прослыть расистом.

Я оставил своих пациентов с полицией; с их ранениями вполне мог справиться медик в участке, да и полицейским явно требовалось побеседовать с пострадавшими с глазу на глаз.

Пусть эти люди и притворялись жертвами, скорее всего, нападение не было случайным в прямом смысле этого слова, хотя к пистолетам и ножам в последнее время прибегают все чаще и чаще.

Ночь длинных ножей II

Новый вызов: «мужчина, ножевое ранение на улице, полиция на месте». К счастью, я находился поблизости и добрался за каких-то 3 минуты. Прямо на тротуаре лежал молодой человек, и из раны у него в животе текла кровь.

Что, как вы думаете, случилось?

Оказывается, он выбежал из магазина и бросился к сотруднику дорожной инспекции, который выписывал ему штраф за неправильную парковку, но по дороге столкнулся с каким-то пешеходом, а тот выхватил нож и пырнул его в живот.

Приехали полицейские и наложили ему повязку, но она уже вся промокла от крови. Я осмотрел рану, чтобы убедиться, что она не проникающая, а убедившись, отменил уже вызванный медицинский вертолет.

Кровь продолжала течь, поэтому большую часть времени я провел на коленях, прижимая тампоны к животу пациента. Наконец, кровотечение прекратилось, и у меня осталась еще куча времени, чтобы оказать первую помощь, пока скорая помощь добиралась к нам из Дагенема.

…До ее приезда прошло 40 минут — не по их вине, да я этого и ожидал, потому что мы в тот день были перегружены и людей не хватало.

Однако у этого дежурства были и плюсы, например, денек выдался солнечный. За 40 минут, что я провел на улице, пытаясь сдержать кровотечение, я неплохо подзагорел.

В каждом вызове надо стараться отыскать что-то положительное. К счастью, пациент остался жив. Кто-то из зевак решил, что задержка со скорой вызвана тем, что пациент чернокожий. Ну конечно, а вокруг собрались расисты: медик из службы немедленного реагирования и человек двадцать полицейских…

Ночь длинных ножей III

«Мужчина, порез на руке, угрожает порубить соседа на куски, страдает психическим заболеванием, требует приезда пожарной бригады».

Так выглядел текст вызова у меня на терминале. Обычно я не боюсь выезжать на потенциально опасные случаи (я очень быстро бегаю, особенно если за мной гонятся), но тут у меня включился тревожный звоночек.

(1) Порез на руке: пациент нанес его себе сам? Если да, то нож, вероятно, все еще у него.

(2) Почему он хочет «порубить на куски» соседа? Они поссорились? Ссоры между соседями бывают порой очень жесткими.

(3) Что за психическое заболевание? Были эпизоды агрессии? Не испытывает ли пациент патологическую ненависть к зеленому цвету? (форма-то у нас зеленая…)

Я решил, что в данном случае лучше будет дождаться приезда полиции. Поэтому сидел в своей машине, припаркованной за углом, за мной стояла скорая, и мы ждали, пока приедут полицейские, готовые нас защитить.

Разные мысли вертелись у меня в голове. Насколько тяжелая рана у него на руке? Может, он лежит на земле и истекает кровью, если перерезал себе артерию. А что с соседом? Вдруг, пока мы ждем, он его уже убил? Что если мы войдем и увидим кровавую баню?

Надо все-таки пойти и посмотреть. На мне защитный жилет, правда, руки, ноги и голова торчат наружу — отличная мишень для 8-дюймового остро отточенного лезвия. Если я зайду внутрь и меня пырнут ножом, произойдет следующее:

(1) никто об этом не узнает, пока не приедет полиция;

(2) на работе ожидать сочувствия тоже не стоит, потому что нам велели самим не входить.

Именно поэтому мы так и сидели в машинах, зеваки пялились на нас, а я пытался расслабиться, слушая новый альбом Coldplay (кстати, довольно неплохой).

И почему никак не едут пожарные? Он же просил их прислать, а они, как и мы, не могут отказаться от вызова. Однако пожарные так и не появились. Зато приехала полиция. Мы вошли в дом и обнаружили пациента в полном здравии. Сосед (нечаянно) его толкнул, и тот порезал себе руку.

Вот так: я мог разобраться с этим вызовом за пару минут, но, чтобы сделать это безопасно, времени потребовалось куда больше.

И об этом нам приходится думать каждый раз, при каждом вызове… правда, печально?

Путаница произошла из-за того, что пациент сам упомянул о своем психическом заболевании. Лишнее предупреждение о том, насколько надо быть осторожным, говоря с диспетчерской, когда вызываешь скорую помощь.

Опять шина

На этот раз тут не было моей вины — просто небольшой прокол; я не входил на полной скорости в поворот и не задевал за край тротуара.

Я услышал хлопки спущенной шины, но решил, что сначала надо что-нибудь съесть, поэтому дотянул до McDonald’s, где двое полицейских еще раз мне указали на прокол.

Считается, что мы должны дождаться приезда машины Королевского автомобильного клуба, которая заменит колесо. К несчастью, добираться им предстояло 3–4 часа.