– После того как ты сообщил ему, что с тобой разгова­ривали полицейские, он должен был приехать и убедиться, что та флоридская история не всплывет снова. Верно?

– Он называет это контролем над убытками.

– Слова настоящего корпоративного крестного отца. Теперь Пэрис могла представить себе картину. Стэна сослали на заштатную радиостанцию за то, что он смешал дело с удовольствием. Дядя Уилкинс не стал говорить уп­равляющему о досадном инциденте, но решил, что теперь он должен объясниться, прежде чем обо всем станет из­вестно местному департаменту полиции и подозрение па­дет на его племянника.

– Это был единственный инцидент, Стэн? Он хмуро посмотрел на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего особенного. Так да или нет? Напряжение спало, и он ответил:

– Это был первый и единственный раз. Поверь мне, Пэрис, я усвоил урок. Никогда в жизни больше не прикос­нусь ни к одной из женщин-коллег.

– В качестве владельца это делает тебя очень уязвимым.

– Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь предупредил меня об этом до того, как я приехал в Джексонвилль.

Пэрис пожалела его и не стала говорить, что тут и преду­преждать было не о чем. Такой линии поведения должен придерживаться всякий разумный человек.

Стэн Криншоу посмотрел на нее через стол с уязвлен­ным выражением.

– Значит, все думают, что я гей?

Она рассмеялась. Как это типично для Стэна. Он поста­вил на первое место совершенно незначительный факт.

– Ты слишком хорошо одеваешься.

Вошел инженер, переписывавший для нее кассеты, и предупредил, что оставил готовые дубликаты у секретарши в холле.

– Снова кассеты? – спросил Стэн.

– Вполне вероятно, что Валентино не первый раз объ­являл о предполагаемом убийстве в разговоре со мной.

– Что произошло ночью после того, как ты и Мэллой вылетели отсюда пулей? Думаю, Валентино вы не поймали.

– К несчастью, нет. – Она рассказала ему о телефоне-автомате возле магазина. – Патрульные машины были там через несколько минут, но поблизости никого не оказа­лось.

– Сегодня утром я слышал в новостях об этой пропав­шей девушке. История попала и на первые страницы газет.

Пэрис кивнула, вспоминая слова судьи Кемпа. Родите­ли Джейни до последнего держались за предположение, что дочь добровольно ушла из дома. По мнению Пэрис, такое поведение было серьезной ошибкой. С другой сторо­ны, она все еще надеялась, что супруги Кемп окажутся правы.

Она встала, собираясь уйти.

– Увидимся вечером, Стэн.

– Кто такой Дин Мэллой? Вопрос застал Пэрис врасплох.

– Я тебе уже говорила. Он штатный психолог в управле­нии полиции Остина.

– Который в свободное время выполняет обязанности телохранителя? – Стэн наградил ее сардонической усмеш­кой. – Когда я привез кассеты, патрульный сказал мне, что этот Мэллой в доме вместе с тобой.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Думаю, что ты не так глупа, просто прикидываешься. Кто Мэллой для тебя, Пэрис?

Если она ему не скажет, то Стэн сам примется копать и узнает больше, чем ей хотелось бы.

– Мы познакомились с ним в Хьюстоне много лет назад.

– Так-так. Догадываюсь, что вы очень хорошо знали друг друга.

– Да, Дин Мэллой был лучшим другом Джека. Закончив на этом разговор, Пэрис встала и направилась к двери. Но на пороге она обернулась и спросила его:

– Что ты знаешь о Марвине?

– Только то, что он тупица.

– Он умеет пользоваться компьютером, Интернетом? Стэн фыркнул:

– Откуда мне знать? Я с ним и парой слов не обменялся. Почему вдруг такой неожиданный интерес к нему?

Пэрис замялась, не зная, одобрит ли Кертис, если она поделится со Стэном информацией о внезапном бегстве уборщика.

– Так просто. Ладно, до вечера.

Пэрис и сержант Кертис заперлись в небольшой комна­те для допросов. Они сидели друг против друга за старень­ким обшарпанным столом. Между ними стоял кассетный магнитофон, которым детектив пользовался накануне, и лежали кассеты, которые Пэрис принесла с радиостанции.

Они начали прослушивать пленки, записанные пример­но за неделю до того дня, когда исчезла Мэдди Робинсон. Пэрис и Дин уже говорили о том, что Валентино намерен­но искажает голос, и это делало его заметным и мгновенно узнаваемым. Поэтому дело шло быстрее, чем они думали, Пэрис пропускала запись явно не его голоса.

Кертис вышел ненадолго, чтобы принести им свежего кофе. Когда он вернулся, Пэрис возбужденно сообщила:

– Кажется, я нашла его. На кассете не отмечены дата и время, как на записывающем устройстве, но этот разговор произошел примерно в то время, которое нас интересует. В ту ночь Валентино был особенно мрачным, но я все равно дала этот звонок в эфир. Его заявления вызвали це­лый шквал звонков, и линия была занята несколько часов.

Кертис сел на свое место.

– Вы сделали его знаменитостью в тот вечер.

– Но я этого не хотела. Вы мне верите? Начинаем. – Она включила магнитофон.

« Женщины всегда изменяют, Пэрис. Почему? Ты же женщина. Захотелось бы тебе чего-то другого, если мужчина буквально ест с твоей ладони? Неужели количество лучше качества?

– У вас сегодня очень плохое настроение, Валентино Мне жаль.

– Это не плохое настроение. Я просто в ярости.

– Но не все женщины изменяют.

– Мой опыт подсказывает мне обратное.

– Вы просто пока не нашли ту женщину, которая вам нужна. Вы хотели бы послушать сегодня какую-нибудь особенную песню?

– Например?

– Могу предложить вам очень красивую версию песни «Потоки слез» в исполнении Барбары Стрейзанд. Не забы­вайте, Валентино, что каждый получает то, что заслужива­ет. Хотя звучит это банально.

– Поставь эту песню, Пэрис. Но даже если мою женщи­ну бросят так же, как она бросила меня, это не станет для меня компенсацией».

Пэрис остановила пленку и посмотрела на Кертиса, за­думчиво вертевшего вокруг пальца обручальное кольцо.

– Полагаю, он почувствовал себя отомщенным, когда задушил ее и закопал на том проклятом пастбище. Прости­те за выражение.

Пэрис потерла виски.

– Я бы никогда не догадалась по его словам, что он за­мыслил убить ее.

– Не переживайте из-за этого. Вы же не телепат.

– Я не распознала реальную угрозу в его словах.

– Никто бы не сумел этого сделать. И потом мы все еще теряемся в догадках. Пока Валентино нельзя связать с Мэдди Робинсон.