— Засыпаешь?

— Угу… — лежала, пригревшись.

Слушала размеренный стук его сердца. Наслаждалась вот таким Александром, но в душе боялась привыкнуть. Песочные замки слишком хрупки. Что будет, когда ему вновь понадобится рабыня? Пойдет в клуб? До сих пор с содроганием вспоминала, как он прикасался к той обнаженной девушке. Теперь хотя бы знала, что он ее не убил, но ревность никто не отменял. Не смогу притворяться будто все нормально.

— Давай выбираться отсюда. Давно пора спать.

Вытирал полотенцем сам, а я прятала никак не желающую проходить улыбку. Она сама наползала на губы. Непроизвольно.

— Почему ты улыбаешься? — спросил, смотря снизу вверх.

Проходился мягкой тканью по моим ногам, стирая капельки воды.

— Нельзя?

— Можно, но мне хотелось бы знать причину.

Долго молчала, прежде чем все же решиться на ответ. А вдруг, подтолкну к тому, что вернется к прошлой форме отношений? Не понимала пока, хочу ли окончательно разочароваться в нем и уйти. Все вокруг казалось слишком нормальным для наших ненормальных отношений.

— Ты очень нежный.

— Это плохо? — спрашивал на полном серьезе, выжидая от меня конкретный ответ.

А мне хотелось рассмеяться во весь голос, но боюсь, не понял бы и списал на истерику.

— Мне нравится.

Замерев на секунду, поднялся и посмотрел слишком проницательным взглядом. Искал на лице несоответствие со словами, но ничего такого найти не мог, потому что говорила чистую правду.

Продолжая смотреть прямо в глаза, приблизился к губам и… В этот эпический момент я попросту чихнула, вызвав у Александра неконтролируемый хохот! Совсем ненамеренно прервала романтический настрой, но уж как получилось. Хотя, получилось не зря. Если бы успел поцеловать, скорее всего, засчитал бы себе очередной выигрыш, а так… счет еще даже не открылся.

— Признавайся, ужинала? — вопросил, когда вернулись в спальню.

Мягкость в его голосе никак не сходилась с тем образом, что жил в моей голове.

— Нет. Я его бессовестно проспала. — укладывалась на кровать, прикрываясь мягким пледом.

— А я проработал. — признался со вздохом. — Сейчас принесу нам чего-нибудь из кухни. Есть пожелания?

Почесав кончик носа, все же поняла, от чего бы сейчас не отказалась.

— Хочу апельсины!

— Апельсины? И все? Нет, Ангел, так дело не пойдет. Ты обязана питаться нормально и вовремя. Теперь тебе нужно думать за двоих. — поучал, а мне хотелось закатить глаза, но сдержалась.

Я в отличие от него не скупала в магазинах все, что может потребоваться ребенку на ближайшие десять лет.

— Я принесу тебе апельсины, но сначала ты как следует поешь. Это не обсуждается. — натягивал неизвестно откуда взявшиеся спортивные штаны.

Уууу! Тиран! Он что, и вещи свои сюда перенести успел?

Кивнула в знак согласия, ибо понимала, спорить с Контом себе дороже, а там… Может быть, и на печальную моську поведется, которой уж очень хочется именно ароматную оранжевую сочную дольку. Конечно, верилось с трудом, но все же…

Не дождалась. Уснула, утомившись. Уснула под натиском тишины. Слишком разморило в надежных объятиях и теплой воде.

Не знала о том, что в доме для меня не нашлось апельсинов в ту ночь. Не видела, как Конт посылает заспанного Вольфа в магазин и ждет того на кухне, разогревая давно остывший ужин. Не слышала, как надрывно ругается Миссис Норис, когда Вольф приносит целых три коробки оранжевых фруктов, сетуя на различия в производителях. Не подозревала, что Александр сам помоет и нарежет по одному от каждого вида, чтобы доставить в спальню, а увидев меня, лишь нежно поцелует в приоткрытые губы…

Не понимала, бесполезно пытаться выиграть бой, когда война уже проиграна…

Анжелика

Каждое следующий день был до миллиметра похож на предыдущий. Утром совместный завтрак и поездка в больницу. Дальше обед и возлежание на кровати до самого вечера. От телевизора уже тошнило. От всего тошнило — с определенной периодичностью бегала обниматься с унитазом. Миссис Норис только вздыхала, уповая на мои отказы от еды, но за то радовалась тому, что запас апельсинов истощается с огромной скоростью. Даже ночью вставала за ними, просыпаясь не специально, но по-другому не могла.

Секса меж мной и Александром больше не было, хотя хотелось до одури. Готова была выть на луну и сдирать дорогущие обои отросшими ногтями, но виду не показывала. Продолжал с особой наглостью вваливаться ко мне в спальню по вечерам. Потихоньку перетаскивал вещи. Сначала появилась зубная щетка, потом расческа для волос, спортивные штаны вообще никуда не девались, а занимали утром в шкафу отдельный ящик. После стирки и глажки все его вещи тоже приносили ко мне. Ничему не удивлялась. Думал, что хитрит, но я же не дура, чтобы не замечать всего этого.

Неизменно обнимал, целовал то руки, то спину, но большего не предлагал. В каком только белье я не ждала его с работы. То ли сильно уставал, выматываясь в офисе, то ли наказывал меня за отсутствие нормальных поцелуев. До сих пор отворачивалась, когда метился в губы. Желала удержать хотя бы этот рубеж.

Новшеством стало то, что мужчина ежедневно перед сном наглаживал мой живот. Млела. Испытывала чертовски приятные ощущения, но опять же сильно не расслаблялась. Не говорили толком. Он пытался, но я всегда заканчивала разговоры короткими фразами. Казалось, перегибаю палку, пытаясь доказать непонятно что, веду себя до отвратности капризно, но Александр терпел. Терпел и ни слова не говорил в ответ, продолжая придерживаться образа самого правильного мужа в мире. Именно так и окрестила его в своих мыслях.

— Снова воруешь апельсины? И не стыдно? — чуть на месте не подпрыгнула, когда услышала его голос.

Выглянув из-за дверцы шкафа, скупо улыбнулась. Поймал с поличным. Значит, придется делиться.

— Моему растущему организму трудно перечить.

— Миссис Норис расстраивается, что ты отказываешься от нормальной еды. Это не дело Анжелика. Ты должна питаться нормально. Не вынуждай меня кормить тебя с ложки. И почему ты босая? — подойдя ко мне, с легкостью поднял на руки и усадил на кухонный островок.

Ступням действительно было зябко, но кто думает о тапочках, когда идет на дело посреди ночи?

— Я честно все съем завтра, но сейчас я очень хочу апельсинку.

— Неугомонная. — достав фрукт, помыл его с губкой, а потом нарезал на дольки.

Нравилось, когда он так делал, но сама бы просто почистила и съела, не заботясь ни о гигиене, ни об удобстве.

— Почему ты встал? — спросила, припадая губами к сочной сердцевине.

— Я всегда просыпаюсь, когда ты встаешь.