– Значит, Катрине Браттеруд вы лично не знали?

– Нет… То есть да – шапочно. Симпатичная девушка, высокая грудь, длинные ноги, она была привлекательной, верно?

– Насколько я понял, в субботу вы отвезли жену в гости к Аннабет Ос, а позже забрали ее оттуда.

– В самом деле, так и было. Ужасно, что убили такую симпатичную девушку!

– Когда вы заехали за женой?

– В начале пятого утра.

– Как великодушно с вашей стороны!

– Вот что я вам скажу, Фрёлик. У нас так повелось с тех пор, как мы поженились. Я человек несовременный; не люблю возиться на кухне и не стираю свои носки. Зато я делаю то, что положено делать мужу. В том числе забираю Сигри, когда ей нужно поехать домой.

Фрёлик оторвался от своих записей и глянул на доктора. «Надо же, делает то, что положено делать мужу… А он тщеславен!»

– Вы не ложились спать и ждали ее звонка?

– Конечно. Ведь я ее муж.

Фрёлик глубоко вздохнул. Смотреть на гримасничающего Хёугома было неприятно.

– И как вы проводите время? – спросил он.

– Здесь?

– Нет, я имею в виду, пока ждете жену.

– Ожидание – своего рода маленький вклад; за долгие годы я сделал их довольно много, и все они окупились. – Хёугом едва заметно улыбнулся. – Говорю вам как профессионал. Многие любят рассуждать о рецепте счастливой семейной жизни. А секрет прост. Он состоит в таких вот вкладах, которые даются довольно легко. Я имею в виду терпимость и снисходительность… Кроме того, мне нравится иногда побыть одному. Ночь – самое лучшее время, особенно летние ночи. Можно просто погулять, да? Тишина, сине-серая дымка. Можно сидеть на веранде и читать, курить хорошую сигару. Судя по вашим пальцам, вы курите немного. Может быть, вы принадлежите к тому истерическому поколению, которое носится со здоровым образом жизни? Вместо таблеток – уколы; червивые яблоки и несъедобный черный хлеб, чтобы якобы предотвратить рак и так далее… Хотя не знаю. Внешность бывает обманчива. По-моему, вам очень пойдет курить сигары. Курите сигары, и обретете душевное спокойствие! Как врач говорю. И совесть не будет вас мучить.

Фрёлик вздохнул.

– Когда вы приехали за женой, кроме нее, в доме оставалось еще много гостей?

– Никого.

– Только ваша жена? А Бьёрн Герхардсен тоже там был?

– Да, насколько я понял, он только что вернулся после небольшой вылазки в город. Настоящий плейбой! Сам уезжает в город, а жену оставляет развлекать гостей… Готов поспорить, он ездил на другую вечеринку. Он, Герхардсен, я имею в виду, – современный мужчина. Но, несмотря на всю свою современность, он умеет по-настоящему радоваться жизни.

– Вы не помните, когда точно вы туда приехали?

– В пять минут пятого.

– Вы не знаете, давно ли вернулся Герхардсен?

– Нет, но вряд ли давно.

– Почему вы так решили?

– Я облокотился о капот машины, в которой он приехал; мотор еще был очень горячим.

– Все обсуждали, что там случилось?

– А что случилось?

– Катрине стало нехорошо; ее стошнило.

– Н-нет… я так не думаю. В конце концов, была глубокая ночь. Они все ужасно устали, все до единого. Кроме того, всех мучило похмелье.

Фрёлик встал.

– Спасибо, что нашли время поговорить со мной, хотя я явился без предупреждения. – Он направился к двери, но на пороге обернулся, так как кое-что вспомнил.

– Да? – спросил Хёугом из-за стола.

– Знаете, время от времени я читаю вашу колонку, – поколебавшись, признался Фрёлик.

– Которую? – Хёугом задрал подбородок.

– Если бы я помнил! – ответил Фрёлик, опуская глаза.

Хёугом снисходительно улыбнулся:

– Может быть, у вас ко мне какой-то вопрос?

– Он вылетел у меня из головы, – ответил Фрёлик, схватившись за дверную ручку. – Если вспомню, я с вами свяжусь.

Гунарстранна дочитал отчет Фрёлика и в сердцах смял страницу.

– Она что, дура? – спросил он, глядя на Фрёлика, который сидел в низком кресле у окна.

Фрёлик подбрасывал в руке зеленый дротик. Прицелился, замахнулся и метнул дротик в щит, который он поместил между двумя шкафчиками, на полке над столом.

– Вряд ли она дура, – не сразу ответил он. – Все-таки она образованная, на хорошей работе… – Он взял со стоявшего рядом журнального столика еще один дротик.

Гунарстранна с мрачным видом смотрел на протокол:

– Дурами могут быть даже образованные!

Фрёлик снова прицелился, но промахнулся; дротик упал между шкафчиками. Фрёлик выругался.

– Вот ты образованный, – язвительно продолжал Гунарстранна.

– Ну и что?

– Просто сейчас вид у тебя не особенно умный. – Инспектор досадливо помахал бумагами.

Фрёлик глубоко вздохнул, пересел за свой стол и выдвинул клавиатуру.

– Кто-то из них двоих лжет. Лжет либо Мерете Фоссум, либо Эйдесен. Это очевидно.

Гунарстранна кивнул:

– В первый раз мы с тобой надавили на Эйдесена. И он придумал невероятно банальную историю, в результате чего остался без алиби. Если мне не изменяет память, он утверждал, что поехал домой, рассчитывая застать в своей постели Катрине, но ее там не оказалось. Я прав?

Фрёлик подвигал мышью и нашел нужный файл. Он прочел:

– «По его словам, он вернулся домой между половиной третьего и тремя».

– А Катрине в то время еще могла быть жива, – заметил Гунарстранна.

Фрёлик стал читать дальше:

– «Эйдесен сказал, что звонил Катрине, но она не подходила к телефону».

Гунарстранна кивнул:

– Потом он лег спать… Так что алиби у него нет.

Фрёлик крутанулся на стуле:

– Зато Мерете Фоссум утверждает, что они с Эйдесеном поехали к ней и прокувыркались в постели до середины следующего дня!

– Но зачем Уле Эйдесену скрывать такое железное алиби?

– Наверное, из-за этических соображений… В конце концов, он был приятелем погибшей девушки; гораздо лучше выглядит, если он спал в своей постели и ждал ее, когда ее убивали. Так лучше, чем признаваться, что он спал с другой женщиной.

– Но, если дело только в этом, неужели он не понимал, что мы скоро разоблачим его?

– Конечно, – не сдавался Фрёлик. – Но он был ее бойфрендом. У него не было мотива к убийству. Кроме того, у него есть алиби, но, чтобы избежать упреков со стороны других – у них с Катрине все же были общие знакомые, – он не спешит обнародовать свое алиби, то есть Мерете Фоссум. Что скажут люди, если узнают, что он отпустил Катрине домой одну, ночью, когда на улицах полно маньяков и преступников, а сам прыгнул в постель к Мерете, пока Катрине убивали?