Таких матчей в году – только два, редко – три.

А год – это немалый отрезок человеческой жизни, которая, как я в последнее время не раз убеждался, к сожалению, увы, не бесконечна…

…Но иногда в этой жизни случаются вещи и поважнее, чем дерби с конями.

Редко, разумеется, но все-таки случаются.

После которых идти на стадио, как бы тебе этого ни хотелось, – несколько… хм… кощунственно…

Чем старше становишься, тем почему-то яснее начинаешь это понимать.

И, увы, – с этим, кажется, уже ничего не поделаешь…

…Перед игрой, само собой разумеется, зафиндюлили с Никитосом грамм по двести пятьдесят беленькой. И Серегу помянуть, и нервишки привести после всего в более или менее адекватное состояние.

Сидим, курим.

– Слушай, – говорит неожиданно, – я вот все-таки так и не могу понять никак этих уродов с гробом открытым. Они что, правда, какие-то совсем другие что ли? Из какой другой глины и по другим лекалам господом богом захерачены?

Я в ответ только закашливаюсь, поперхнувшись внезапно загорчившей сигаретой.

Он меня бьет по спине, я мотаю башкой из стороны в сторону.

– Это, – говорю, – похоже, брат, не они другие, а мы. А они – как раз самые что ни на есть обыкновенные…

Он немного откидывается на жесткой деревянной скамье, смотрит внимательно.

– Это как это тебя понимать, «другие»? – спрашивает.

– Да так и понимать, – усмехаюсь. – Ты в школе литературу ведь изучал, наверное, помнишь еще что из обязательной программы-то?

– Да если честно, не очень, – смущается. – Меня тогда больше одноклассницы занимали. Точнее то, что у них под юбками. И машины гоночные. Мечтал об этом, врать не буду. Вся комната портретами Аэртона Сенны покойного была обклеена. Я даже так погибнуть, как он, мечтал, идиотина. Сейчас даже вспомнить странно, а тогда – за милую душу, представляешь?

Я киваю, фыркаю.

– Но про «лишних»-то людей помнишь? – спрашиваю.

– А то! – фыркает в ответ. – Онегин еще ничего там, или Чацкий. А Печорина у нас в классе все пацаны полудурком считали недоделанным. Ему все само в руки идет, а он только всех, типа, мучает. А мне – нравился…

– Вот-вот, – ухмыляюсь. – А вот теперь представь себе всю эту публику в эпоху скоростных информационных коммуникаций, когда найти друг друга куда легче, чем раньше, если, разумеется, хочется.

– И что? – тупит не по-детски.

– И ничего! – смеюсь. – Вот встретились бы они, прикинь, ну хотя бы у нас на террасе, на фанатском секторе. Посмотрели бы друг другу в глаза, и, знаешь, какой вопрос им первым пришел бы в их странные неглупые головы?

– И какой? – смотрит остро и уже, кажется, немного понимающе.

– Да простой! – ржу. – Типа, а с какого это такого нелепого хера именно мы тут, в этом мире, «лишние»?! Это что за мудель такой продуманный так тупо постановить обрадовался?!

…А играл «Спартачок», кстати, весьма и весьма неплохо.

Могли и додавить.

Но и ничья с этим мегапафосным в последнее время отродьем катастрофой тоже отнюдь не выглядела.

Новый тренер дарил новый футбол и новую надежду.

И это уже само по себе было здорово.

А победы – придут.

Обязательно.

А куда они от нас, спрашивается, на фиг денутся?!

Мы – «Спартак»!

И этим – все сказано…

…Досмотрели мячик, скупо порадовались игре и результату, допили пиво, хлопнули за упокой непутевой Серегиной души еще немного горькой, невкусной водки, дождались со стадика Мажора с Жекой и поехали к Инге.

Гарри кстати сказал, что Али сегодня тоже на террасе присутствовал.

Обещал после игры коротко метнуться по делам, а потом тоже, как и мы все, к своей бывшей жене наведаться.

Там, типа, и встретимся.

Я недоуменно пожал плечами.

Чего-то стремается не по-детски наш прошлый лидер, думаю.

Боится.

Ингу?

Наедине с ней остаться?!

Да нет, вряд ли.

Себя, наверное…

…По дороге, кстати, Мажору отзвонился Бак.

Мы как раз о том, какие лучше хозяйке цветы купить, спорили.

Я знал, что она любит желтые розы, ну и сказал об этом парням, разумеется. Но Мажору и Жеке почему-то показалось, что дарить такие цветы именно в такой день, да к тому же разведенной женщине, – несколько неправильно.

Я пожал плечами, но спорить не стал.

Плевать она хотела, думаю, на эти условности, но если парням от этого будет комфортнее, то – почему бы и нет…

А Серега просто попросил передать Инге и Глебу поддержку и уважуху, извинился, что не приедет, а заодно с несколько истерическим смехом рассказал, что пересечься с конями сегодня по какой-то неведомой причине так и не получилось.

Рыскали, рыскали по Москве, готовились, искали друг друга, прятались от наружки, скаутов гоняли, а – ни фига.

Так и поехали на мегасложных щщах на «Динамо», перфоманс организовывать.

Только паре молодежных составов удалось чутка перемахнуться где-то в районе Выхино.

С нашим перевесом.

Но это, разумеется, – так, утешительная номинация.

Смех, да и только.

Горьковатый, разумеется.

Но – все же лучше, чем слезы…

…Когда парковались на охраняемой площадке Ингиной элитки, пропалили знакомые щщи, выходящие из до боли знакомого подъезда.

Мосфильмовский с Камри.

Понятно, что с той же целью, что и мы, приезжали, но по какой-то причине не захотели задерживаться.

Сказали, что там, наверху, сейчас пока что только Олигарх с женой и Валера Шальке тусуют, несколько КБУ-шников да пара топовых флинтов на тревожных, разочарованных сегодняшней околофутбольной неудачей физиономиях. Настолько разочарованных, что уже, поговаривают, и о самороспуске группировки начинают задумываться.

Парни сказали, что они надеются, что это обычный гон, но я припомнил кое-какие недавние посиделки с тем же Баком и его парнями и, признаться, несколько прихренел от, похоже, открывающихся гнилых перспектив.

Всякое может быть.

Время, оно, сцуко, штука такая.

Тонкая.

И легенды – тут уж ничего не попишешь – тоже должны уходить вовремя.

На пике.

Пока еще о них помнят.

Иначе – беда…

…А Инга, говорят, – ничего, молодец, держится.