– Извини, – бурчит, – и правда, что-то зарапортовался. А если по делу – то твоя «тактическая ошибка» будет нам стоить минимум лишних полгода под глубочайшим прессом. И таки кучи денег, но это уже не моя проблема. Сам нагородил, сам и разберешься. К тому же это как раз твоя зона ответственности. Причем история эта может вылезти откуда угодно, даже из моей газетенки. Люди-то не слепые, сам таки понимаешь. И два на два умножать тоже умеют. Одну подобную ситуацию Данька уже вчера, кстати, таки разрешил. Вполне успешно, молодец, конечно. Что мне единственное не понравилось, – совершенно таки твоими методами. А у парня – очень неплохие мозги, и значит, нечего его в роли простого силовика использовать!

Я неожиданно икаю.

Видимо, от напряжения.

Игорь усмехается.

– Ты что, – поворачивается ко мне, – думал, не узнаю?! Херово же ты тогда обо мне таки думаешь…

– Игорь, – медленно тянет Али, – действительно знает все. Ну или почти все. Это его работа, тут уж ничего не поделаешь. А вот то, что этого твоего «вчерашнего решения» не знаю я – это уже твой косяк, Дэн. Причем вполне конкретный…

Я смешиваюсь.

– Да ладно, – бурчу, – какой там, на фиг, косяк. Решил же? Вот если бы сам решить не смог, тогда бы и обратился…

Али медленно мотает головой и не спеша раскуривает очередную сигарету.

– И думать, – говорит, – забудь о том, чтобы мне что-то об этом деле не рассказывать. Это – мой личный проект и мой личный трабл, усвой вот это вот все, пожалуйста. Ты – всего-навсего мне помогаешь, запомни. Причем – добровольно. Это, кстати, ни в коем случае не отменяет того медицинского факта, что на мне долг. Тебе, Игорю, Мажору. Всем. Но это – потом. Сейчас – только дело. А в конкретном деле, за которое я отвечаю, – я должен быть в теме полностью, иначе начну спрашивать. И очень серьезно спрашивать, ты меня знаешь, мальчик. Так что – еще раз и больше ни разу, все понятно?!

Я киваю.

– Теперь, – говорю, – все. Только вот про слово «долг» забудь, пожалуйста. Иначе я сам тебе сейчас щщи подправлю, пусть и буду знать, что ты меня потом разорвешь, как Тузик грелку. Не только у тебя понятия о правилах этой игры имеются. У меня они тоже есть, пусть и не во всем с твоими совпадающие…

– Какой же ты все-таки мальчишка, Дэн, – неожиданно широко улыбается снова распрямившийся Мажор. – Решать, должен он тебе или нет, все равно будешь не ты. А только он сам. А вот спросишь ты с него когда-нибудь этот долг или нет – зависит только от тебя. И я бы на твоем месте – не зарекался, а то шарик он, сцуко, круглый, а жизнь – непростая и, сцуко, тревожная. Ладно, есть такая чуйка, что все всё поняли. Давайте убивайте носовые перегородки. А Дэн пусть пока параллельно рассказывает, что у него там вчера было, да и пойдем к людям, а то неудобно уже как-то становится. Там же все-таки не просто бойцы собрались, которые подождут, потому что знают, почему они ждать должны. А равные. И, как ты Али правильно говоришь, – свободные…

Когда мы вернулись, народ опять сделал вид, что не обратил внимания на наши перемещения.

Только подъехавший за время нашего отсутствия Лысый наклонился к моему уху и, с присущей ему особой тактичностью, громким шепотом поинтересовался, остался ли у нас еще порошок.

Таким громким, что можно было и не шифроваться, а просто, никого не стесняясь, вслух спрашивать.

Идиот.

И это – мой друг.

Офигеть можно…

…Я кивнул в сторону Мажора, Лысый понимающе наклонил голову.

И – все.

Будто мы в этой уютной комнате и не отсутствовали…

…Постепенно народ начал потихоньку переглядываться и сваливать, и через некоторое время остался ближний круг, включая осознавшего значимость ситуации серьезного и молчаливого Жеку.

А что?

Когда все понимается без слов, то зачем они нужны, спрашивается?!

Я бы и сам в такой же ситуации точно так же поступил.

Свалил, в смысле.

Иначе в нашей среде просто не выживешь.

Так что тут, если хочешь играть, – играй по правилам.

И все дела.

Понятно же, что людям еще кое-что важное между собой обсудить потребуется, так зачем встревать-то, спрашивается?!

Правило насчет знаний, печали и хорошего сна еще пока что в небесной канцелярии вроде как отменять никто и не собирается…

…В результате остались только уж совсем ближние.

Я, Али, Мажор, Игорь, Валерка, Олигарх с женой, Лысый с неизменным и неотключаемым ноутбуком.

Жека с Никитосом, разумеется.

Плюс недавно подъехавший к Инге и прилично в последнее время раздобревший, Андрюха Депеш, по кличке Банкир, – чел из самой старой и самой уважаемой основы, сейчас на постоянку рассекающий не на SI, Burberry или, скажем, Fred Perry, а на дорогом классическом костюме и сверхстильных и сверхконсервативных очечках в тонюсенькой золотистой оправе.

От него, кстати, так и веяло большой властью и очень, очень серьезными деньгами.

Даже не веяло, а, как однажды ехидно прикололся его бывший однокурсник Мажор, – откровенно воняло.

Член правления одной из самых влиятельных российских естественных монополий, чего уж тут поделаешь.

Он даже на сегодняшнее дерби не пошел из-за какого-то там важного совещания.

А нам-то какая разница?!

Мы-то знаем, что если понадобится для движа, Андрюха скинет все это дерьмо, плюнет на всю свою мегаблестящую карьеру, натянет поглубже клетчатую кепку, всосет традиционные триста грамм сингл молта, заменит дорогие очки простыми, но куда более удобными в бою контактными линзами, и – встанет в первый ряд, без вопросов.

А что?!

Где бы он ни был и чем бы ни занимался, он – свой.

И уже очень давно всем и все по этой жизни доказавший.

Полностью.

Он может всегда рассчитывать на нас, а мы на него.

И – все дела.

…Жека, естественно, еще не до конца понимал, что происходит вокруг него и с ним самим, но важность этого процесса для конкретно его собственной биографии, похоже, осознавал превосходно.

Внимателен, собран, предельно сосредоточен.

Нервничает только чуть больше, чем положено.

Но это только хорошо.

Значит, – осознает, куда попал.

И какие перспективы лично для него в настоящий момент времени, пусть пока туманно, но все-таки уже вырисовываются.

Что лично меня, разумеется, не могло не радовать.

Ведь это – первый мой, исключительно мой, человек в этом мире. Человек, которого сделал таким, какой он есть, – именно я.