— Ну куда я тебя такую отпущу? — шепчу, наклоняясь так, чтобы прижаться лбом к её.

Но Юля уже куда более резким действием вырывается:

— Я в свою комнату вернусь. Можешь так и передать моему папочке. С ним у меня, кстати, отдельный разговор будет прямо сейчас, — язвительно и отчуждённо заявляет.

Такая грозная сейчас… И милая при этом, хотя, конечно, скажи я это — разозлится сильнее.

— Он влип, — подшучиваю слегка.

— Не смешно ни разу, — огрызается Юля, сердито сверкнув взглядом.

А потом дверью хлопает, оставляя меня одного.

Эх, ладно… Придумаю, как заслужить прощение и решить ситуацию. Только сделать это как нужно скорее — Юля вроде бы только что ушла, а уже скучаю.

Глава 22. Антон

Да уж, у её папочки сегодня будет интересный день. Сейчас с ним говорит, судя по всему, Юля, потом, наверное, буду я. Хотя как разрулить ситуацию, которая уже известна девчонке, не представляю. И так ведь очевидно, что наше с ним «сотрудничество» себя исчерпало. Вряд ли её отец на полном серьёзе будет ждать от меня продолжения после всего этого.

Только вот… Интересно, Юля ему скажет, что мы с ней вместе? Надеюсь, нет — иначе разговор явно будет трудным. Как минимум. И неприятным… А девчонке и без того хватит негатива за сегодняшний день. Эту тему я бы сам постарался разрулить, найти какие-то слова к её отцу. Ну или хотя бы сам выслушал бы поток дерьма, который наверняка был бы в качестве его первичной реакции. Ещё не хватало, чтобы в нём измазали именно Юлю.

Но её папаша недоступен — судя по всему, они сейчас разговаривают. А значит, и без того взвинченное состояние Юли вот-вот усугубится. Многовато как-то ей ударов подряд получается. Она ведь так переживала по поводу того, чтобы мы с её отцом приняли друг друга…

И она же сейчас, скорее всего, выслушивает, насколько я отстойный вариант для хорошей девочки из благополучной семьи.

Хочется спуститься к ней, побыть рядом. Не пустит — это понятно, но хотя бы попытаюсь. Не по себе бездействовать, не привык.

Хотя разум подсказывает, что это лучший вариант сейчас. Юле нужно время. А если буду это время рядом тереться, может опять решить, что я так её несамостоятельной считаю и ношусь вокруг.

Так что ладно, пока занимаюсь работой. Неохотно, вяло, но всё-таки выполняю поставленный себе дневной план. Правда, периодически отвлекаюсь на звонки Дмитрию.

Занят. Почти постоянно, когда звоню. Настолько привыкаю к этому, что даже удивляюсь, когда в очередной такой раз вместо гудков слышу взбешённое:

— Какого хрена?

Уверен, это не о моём звонке. Значит, Юля всё-таки сказала про нас…

Раз он до сих пор не отошёл от этой новости, значит, девчонке приходилось выслушивать ещё более грубые выражения. И это злит. Даже не представляю, каково сейчас Юле, впервые осмелившейся на серьёзные отношения вопреки контролю отца.

И осмелившейся на это со мной… От этого даже сейчас теплеет в груди. Как и от того, что девчонка всё-таки сказала. Всё ещё хочет, чтобы он знал, всё ещё видит нас вместе.

И без того понимал, что не настолько она злится, чтобы поставить точку — но всё равно приятно осознавать. Настолько приятно, что спокойно пропускаю весь поток ругательств Дмитрия мимо ушей. Серьёзно, как будто и не слышу.

— Я больше не буду ничего сообщать про Юлю. Её благополучие гарантирую, потому что люблю её, а не потому, что вы так хотите, — в итоге твёрдо заявляю.

Он чуть не задыхается от возмущения:

— Ты охренел, щенок? Почему я вообще… Да ты…

— Как там Юля? — спокойно перебиваю, не дожидаясь, пока он сформулирует свои сумбурные и без того понятные мысли.

С трудом представляю, как мы с ним будем мирно сосуществовать, но всё равно ведь придётся. И, может, Дмитрий сейчас всё же вспомнит о главном — о своей дочери и её чувствах.

Пыхтит какими-то недовольными звуками мне в телефон, но в итоге всё-таки выдавливает ледяным тоном:

— Она уже наказана.

М-да… Похоже, тут совсем запущенный случай. Наказана? Что за детский сад? В угол её поставил?

— Как? — с нажимом интересуюсь.

— Тебя это не должно волновать, — ядовито откликается Дмитрий.

— Как? — игнорирую его тон, ожесточаю свой. Требую ответа.

Конечно, отец Юли это чувствует. И его явно бесит, что я тут не начинаю стелиться виновато:

— Ты как со мной разговариваешь?

— Как? — снова спрашиваю со всё тем же напором. — Отвечайте уже наконец. Я всё равно узнаю от неё.

Дмитрий снова недовольно пыхтит мне в трубку, но довольно быстро в руки себя берёт. Если это, конечно, можно так назвать.

— Не факт, что она вообще с тобой заговорит, — язвительно заявляет. — Я сказал ей, что она больше ни копейки от меня не получит, а карточку я её заблокировал. И пока с тобой не расстанется, будет наслаждаться самостоятельной жизнью без копейки за душой.

Хм, вот, значит, какое наказание? Дурацкий шантаж?

Представляю, как неприятно Юле, но финансово ситуация уж точно решаемая. Я сейчас зарабатываю достаточно, чтобы обеспечивать нас обоих так, чтобы многое себе позволяли. К тому же, квартиру теперь не снимаю, откладываю на покупку — потому и крупных трат особо нет.

— Справимся, — уверенно отрезаю, но всё-таки пытаюсь исправить хоть что-то: — Юля вас любит, и поэтому предлагаю сосуществовать мирно и не трепать ей нервы. Она близко к сердцу воспринимает всё, что…

— Мне не нужен в качестве зятя безродный студентишка с мрачным прошлым, — резко и злобно перебивает Дмитрий. — Запомни это и не лезь.

Он сбрасывает, и я некоторое время слушаю гудки. Колеблюсь — позвонить ещё раз?

Я как бы и сам не жажду с ним общения, но Юле отец важен. Придётся с этим считаться. Неужели Дмитрий и сам не понимает?

А, ну да, он просто не в курсе, что я тоже важен. Верить в это не хочет. А я знаю. Первое время тоже с трудом верил, а теперь уверен.