Я долго не могла заставить себя улыбаться встречающим нас кесшам. Они были первыми, кто подошел к нам, а точнее к Шейху. Они выражали свое недовольство его безрассудный поступком. Их даже не удовлетворили объяснения любимого, что я была в опасности. Я кожей чувствовала враждебность некоторых представителей духовенства лацертов.

Шейх прижал меня к себе, укрывая в объятиях, пренебрегая правилами приличия. Он пытался защитить меня он воздействия кесшев. Чем больше я слушала жаркие речи встречающих, тем сильнее сомневалась в правильности своих действий. Мне казалось, что лучше бы я осталась дома и вышла замуж за президента, чем опять портить жизнь Шейху.

- Это не так, - неожиданно выдернул меня из уныния ласковый голос любимого.

И мир приобрел смысл, когда я встретилась с зеленью его глаз. И тогда я поняла, что на меня давили, чтобы я сдалась и отказалась от Шейха.

Ярость вспыхнула во мне. Я резко развернулась к кесшам и открыла рот, чтобы высказаться в очень неприличной форме. Я готова была послать их по проторенной дорожке туда, где находятся все остальные, кто не желает видит нас с Шейхом вместе.

Но любимый накрыл ладонью мой рот и крепко прижал к своей груди.

- Не надо, Юшани. Они просто проверяли тебя.

Но я не собиралась успокаиваться. Я считала, что они не имели права ни на проверки, ни на то, чтобы использовать на мне свой дар. И их произвол не собиралась спускать им с рук. Я вырывалась из объятий Шейха, пытаясь освободить рот и наговориться. Они должны ответить мне за все, особенно за то, что посмели забрать у меня любимого.

- Тихо, прошу. Юшани, не надо, ради меня, - очень тихо прошептал Шейх, а из меня словно воздух выпустили.

Я замерла в руках любимого, прошлась тяжелым взглядом на каждому из восьми кесшев. Они были разных возрастов и с разными ирокезами, но все облачены в зеленого цвета туники с уже знакомой вышивкой. Только представители этой касты носили одежды зеленого цвета. Прочие предпочитали более яркие цвета, как моя яркая желтая, которую мне дал Шейх на звездолёте по пути домой.

Шейх осторожно убрал руку ото рта, но так и не выпустил из объятий. К нам подошел самый старый из кесшей, цепко вглядываясь мне в глаза. Я чувствовала чужое давление у себя в голове, она заболела, виски сдавило. Но боль неожиданно быстро ушла, как и появилась. Старый лацерт удовлетворенно улыбнулся и кивнул Шейху, скрипящее произнес:

- Она достойна своего имени. И видятся мне ее чувства как огонь, своевольный и кусачий. Разум ее не затуманен твоим влиянием. Я даю тебе свое благословение.

Остальные кесши зароптали. И не сразу каждый из них дал Шейху свое благословение, которое мне и не требовалось. После такого странного приветствия кесши покинули здание космопорта. Я долго провожала их тяжелым взглядом, боясь, что кто-нибудь из них передумает. И тогда Шейх точно меня не остановит.

Любимый тихо рассмеялся.

- Храбрая ящерка решила отс-с-стаивать с-с-свое до конца? – ласково спросил Шейх, разворачивая меня в своих объятиях.

- Да. Я тоже сладкоежка.

- С-с-спас-с-сибо, Юшани. Я очень с-с-счас-с-стив, что не ошибс-с-ся в тебе. Ты мое маленькое чудо. Я люблю тебя.

- Я тоже, любимый.

Шейх порывисто поцеловал меня, так что я даже и не успела среагировать, только закрыла глаза от наслаждения, когда его губы прижались к моим, согревая, даря нежность.

Неожиданно механический женский голос на земном языке объявил о начале посадки на частный пассажирский звездолет, заставляя нас с любимым одуматься. Я рассмеялась над Шейхом, который очень разочарованно вздохнул. Я тоже была расстроена, что нас прервали, и мечтала о продолжении, но не при всех.

- Любимый, - обеспокоенно оглянулась в поисках нужного указателя, - я отлучусь? Ты подождешь?

- Беги, моя маленькая, - благосклонно отпустил меня Шейх, с трудом удерживаясь от улыбки.

- Я быстро, - заверила любимого и благодарно поцеловала его в щеку.

Затем развернулась в сторону указателя и поспешила туда, куда он показывал. Меня еще потряхивало от пережитой ярости. Я никак не могла привыкнуть к странным правилам лацертов. Кесшов стоило опасаться, они не такие, как все. И столкнувшись с ними сегодня я осознала, что благословение дали, да только остались при своем мнении, и мне придется приложить много усилий чтобы доказать, что я не враг их народу.

Я не хотела ничего и никому доказывать. Я устала быть всем и каждому должна. Надоело.

Выйдя из кабинки, подошла к раковине. Придирчиво осмотрела себя, отмечая темные тени под глазами. Нога уже так сильно не тревожила, но приносила массу неудобств. Бандаж не давал согнуть ногу в колене, осложняя передвижения, но я привыкла, приспособилась.

Ополоснув руки, умылась. Холодная вода остудила покрасневшие щеки. Умылась еще раз, приходя в себя.

Странная проверка выжала из меня все соки. Я вспылила. Да, я не сдержалась. Да, я люблю Шейха, но этому мало кто рад. С точки зрения политики это, несомненно, хороший ход, а вот в реальной жизни нам придётся не раз выстоять перед такими проверками. Как же это все унизительно.

- Бесит, - выдохнула, поднимая глаза на зеркало.

Сердце пропустило удар, когда в отражении увидела за своей спиной усмехающееся лицо Дэна. Только сейчас заметила, что туалет был удивительно пустынным. Я слишком расслабилась с Шейхом, забыла, что у меня много врагов. Подпустила к себе бывшего командора слишком близко, и даже сейчас не могла сопротивляться с должным рвением.

Я даже развернуться не успела, когда почувствовала острый укол под лопатку.

- Привет, детка, - радостно оскалился Дэн, и я стала заваливаться набок, оттого что сознание покидало меня.

Глава 17. Расплата.

Никогда не задумывалась, зачем отец требовал уничтожать врагов без жалости и не задумываясь. Теперь поняла. В полной мере оценила мудрость совета и каялась, что не послушалась. Я смогла убить Дэна еще там на звездолете отца, но рука не поднялась, совесть заела. А вот теперь расплачивалась.

Дэн сидел напротив меня на стуле и с лютой ненавистью смотрел в глаза. Мы уже час ждали ответа от Шейха на борту пиратского космического корабля. Я еще терялась в догадках, зачем пираты так упорно за мной увязались, мечтая меня уничтожить. Отгадка была на поверхности. Дэн. Он больше не мечтал отыграться за свой промах в постели, теперь он хотел меня убить с особой жестокостью, чтобы я кричала и мучилась. Он в красках расписал, как подвесит меня «ласточкой» и будет отрезать мне груди, потом губы и все, чего касался Шейх.

- Я не буду тебя насиловать, если ты об этом думаешь, - жестокий оскал скривил губы Дэна. – Нет, мне противно иметь тебя после него. Ты - шл…а, раздвигала перед ним ноги. Стонала под ним, да?

- Да, - спокойно ответила, смело глядя ему в глаза.

Страха не было, была обреченность. Я сама во всем виновата. Это я совершила ошибку, оставив ему и многим другим недовольным офицерам жизнь, тем, кому обещала смерть. Данные обещания стоит выполнять, ох, как стоит.