Полли подумала о жене епископа, о семье доктора Луизы. Она не знала, что Карралис тоже тут, рядом с ними, на берегу озера, пока он не произнес:

– Закари нет в шатре.

Карралис стоял спиной к озеру и смотрел на Полли и епископа Колубру.

– Мне не хочется поднимать тревогу. Вы его не видели? Он вам ничего не говорил?

– Нет, – в один голос ответили епископ и Полли.

– Я надеялся, что он с вами. Пожалуйста, подождите здесь. Я проверю остальные шатры. И если Закари придет к вам, прошу, задержите его, пока я не вернусь.

Он торопливо зашагал прочь. Ог посмотрел на Полли, лизнул ей руку и затрусил за Карралисом.

– Епископ, – тихо заговорила Полли, – Закари ужасно боится смерти.

– Да, – кивнул епископ.

– И он решил, что его единственная надежда – здесь, в этом времени. Так что я не думаю, что он куда-нибудь уйдет. Он делает вид, будто ему все нипочем, но ему страшно.

– Бедный юноша! – Епископ сочувственно покачал головой. – Дом его построен на песке…[23]

– Если бы это было мое сердце и мне сказали, что мне осталось всего около года, я тоже испугалась бы, – сказала Полли.

– Ну конечно, моя дорогая! Неведомое всегда страшит, как бы сильно мы ни верили в замыслы любви. А я не думаю, что Закари в это верит. Так что ему тьма должна казаться воистину непроглядной.

– Мне тоже так кажется, – призналась Полли.

– Всем нам так кажется. Однако у тебя и у меня есть утешение и надежда. Так ведь?

– Да. Хотя я не вполне уверена, в чем моя надежда.

– Все в порядке, Полли. Твоя короткая жизнь пока что прожита хорошо.

– Не всегда. Я бывала нетерпимой и безжалостной.

– И все же в целом ты проводила жизнь в любви и во всей ее полноте. А я подозреваю, что бо́льшую часть своей жизни Закари скорее избегал… жизни. Теперь я говорю как человек нетерпимый, да?

– Ага, – рассмеялась Полли, – есть немного. Знаете, у меня всегда были проблемы с этим. А Закари такой человек – его просто невозможно не судить. Если бы он еще не так бросался в глаза, людям, наверное, было бы все равно…

Они увидели, как возвращается Карралис. Он озабоченно хмурился.

– Нигде не могу его найти. И чужак тоже пропал – тот, которому чуть голову не пробили. Бурая Земля его зовут. Он спал рядом с Орлицей, но Волчонок напоил ее зельем, унимающим боль, и она до сих пор спит.

– Ты думаешь, Закари и чужак ушли вместе? – спросил епископ.

– Возможно, чужак взял его в заложники, – предположил Карралис.

– Но как же они могли уйти? Ты ведь повсюду расставил часовых.

Карралис сел на поваленное дерево рядом с Полли.

– Люди Дальнего берега ходят так же бесшумно, как и мы. Бурая Земля мог скрыться в лесу и выйти к озеру с другой стороны. Берег тянется на много миль.

– Но ведь чужак не мог забрать с собой Закари, если тот был против, – возразила Полли. – Он, наверное, закричал бы, поднял шум, да?

Карралис, казалось, внимательно разглядывал птицу, что летела над озером, над самой водой.

– Мы обыскали чужака. Мы отобрали у него нож. При нем не было ни стрелы, ни яда, который мог бы сделать Закари беспомощным…

Птица вдруг спикировала вниз – и вынырнула из озера с рыбкой в клюве.

– Но для чего бы Закари уходить с ним? – недоверчиво спросила Полли. – Карралис, он ведь думал, что здесь его надежда на спасение, что Волчонок поможет его сердцу. Он не мог ни с того ни с сего взять и уйти.

– Никто не знает, что мог и чего не мог этот юноша, – отвечал Карралис. – Ведь он такой… такой…

– Непредсказуемый, – подсказал епископ.

– Ну да, – согласилась Полли, – но ведь это же выглядит просто неразумно!

– Люди часто поступают неразумно, – заметил епископ. – Ну и что же нам теперь делать?

Озеро залило ослепительным светом: встало солнце, и вместе с солнцем над водой взмыла торжественная утренняя песнь.

– Спрошу у людей, – решил Карралис, – а потом посмотрим.

Карралис обошел селение, расспрашивая жителей поодиночке, парами и мелкими группами. Ог ходил за ним по пятам и тревожно поскуливал. Исчезновение чужака взволновало людей куда больше, чем исчезновение Закари.

Орлица винила себя:

– Я должна была услышать, как он ушел! Обычно мой слух куда более…

– Обычно у тебя плечо не прострелено, – возразил Карралис.

– И этот юноша – где он теперь? Волчонок говорил мне, что его сердце шумит, как сухая листва на ветру.

– Соберем совет у стоячих камней, – сказал Карралис. – Ну а пока что будем заниматься обычными дневными делами. И будем выставлять часовых, чтобы ждали появления каноэ – или, быть может, нападения из леса.

Полли с епископом позвали присоединиться к тем, кто собрался в кругу стоячих камней.

– Если они думают, что смогут использовать этого За… – начал Тав.

– Закари.

– …Как заложника, то они ошибаются. Он для нас ничего не значит.

– Он наш гость, – негромко напомнил Карралис. – Он под защитой законов гостеприимства.

– Я не понимаю, зачем он пришел, – не унимался Тав. – И боюсь, что он принесет нам горе.

– И все равно мы за него в ответе.

Волчонок в тревоге обернулся к Карралису:

– Если они будут с ним жестоко обращаться, думаю, сердце его не выдержит.

– Все настолько плохо? – спросила Орлица.

Волчонок бросил на нее мрачный взгляд.

– То есть это к лучшему, что он вчера не участвовал в сражении? – задумчиво спросил Тав.

– Это могло его убить, – сообщил Волчонок.

– Он слишком молод, чтобы иметь такое слабое сердце! – возразил человек в лисьей шкуре.

– А может, у него в детстве была лихорадка с опухшими суставами – от нее сердце портится, – предположил Волчонок.

«Ревматизм, – подумала Полли. – Да, может быть…»

– Ну, хватит, – заявил Тав. – И что же мы будем делать? Зачем чужак забрал его с собой? Какой от него может быть прок – кроме как от заложника?

– Если его взяли в заложники, – заговорил Карралис, – они дадут о себе знать, и довольно скоро.

Похоже, больше обсуждать было нечего. Карралис распустил совет и удвоил число часовых. Полли пошла помогать Анараль печь хлеб в печи, сложенной из камней. Девушка оглянулась, разыскивая Ога, но собаки нигде не было. Она подумала, что пес, наверное, с Карралисом.