— Сперва ты рассказывай!

Мы уже сидим на кухне.

— Нет, я потом. Я потом, а сперва ты. А я пока послушаю, поем — есть у тебя что-нибудь? Я же жрать хочу, не могу же я жрать то, что в самолете дают! Выпью — вот гляди, что я нам из дьюти-фри притащила! — а потом и сама чего-нибудь расскажу.

Я начала готовить, накрывать на стол и рассказывать — только от виски отказалась. А поскольку отказалась — начать пришлось сразу с главного.

— Нет, Светка, не буду, пить не буду. Я ребенка жду — и виски на ближайшие полтора года отменяется.

— О-ба-на! Я же бутылку уроню. Ты бы хоть предупредила, я бы на стол ее поставила!

— Да я сама только сегодня узнала.

— Вовремя же я приехала!

— Еще как вовремя. Ты даже не представляешь как.

Я рассказала ей про все, вкратце, про издательство и про роман. Сказала, что роман почти написан, аванс еще не весь съеден, а сейчас будет решаться, подпишут ли со мной большой, очень выгодный контракт.

— Это я поняла. Я все твое прочитала — потом поговорим, тем более что ты им видимо совсем другое что-то пишешь, так ведь, да?

— Так. С меня спросили дамский роман — ну я и написала им дамский — про своего бывшего мужа. Потому что никаких других душераздирающих историй у меня в запасе не оказалось.

— Ему это не понравится.

— А мне не важно уже, что ему понравится. Тут еще столько всего выяснилось — я тебе расскажу, но только не сейчас, потому что не хочу сегодня в грязи копаться. Там еще дряни много оказалось, не только… Я Борьку встретила и ему рассказала, и в романе все написала — расквиталась по полной, если бы специально хотела поквитаться — лучше бы не получилось. А я даже и не хотела, само вышло. Козероги, говорят, мстительны.

— Тяжко тебе будет. Я за тебя страшно рада, и ребенка ты одна вырастишь — но растить ребенка лучше бы от любимого, а не от того, о ком потом всю жизнь будешь с трудом вспоминать. Я потому и не завела детей до сих пор — хотя, возможно, я не права.

— А ребенок не от Сергея.

Тут уже Светка замолчала. Надолго. Этого она не ожидала никак. Потом налила еще, выпила, и тихо сказала:

— Вот это да.

— Прости, не рассказывала ничего.

— Да чего прощать-то. Дело твое. У меня просто слов нет. Вообще никаких слов — потому что я тебя совсем не знаю, оказывается.

— Я сама себя не знала. Мне сейчас все приходится это говорить — что я сама себя не знала.

— А его я, разумеется, тоже не знаю?

— Его никто не знает. И не узнает.

— Почему?

— Потому что он не хочет ребенка и у нас с ним больше уже ничего не будет.

— Ты же говоришь, что ты все сегодня только выяснила!

— Сегодня. Сегодня выяснила и одно и другое. Сегодня тоже день получился длинный.

Интересно, думаю я, будут ли у меня еще в жизни когда-нибудь такие же длинные дни? Такие же, как сейчас. Нет, наверное, таких длинных дней уже никогда не будет. Надо запомнить их, накрепко.

— У тебя был роман?

— У меня был самый прекрасный роман в жизни. Он сегодня закончился. А ребенок остался. Я тебе расскажу, в подробностях даже наверное расскажу — я никому об этом не рассказывала, ни единому человеку — и я очень хочу рассказать. Но не сегодня. А может, и сегодня.

— И что, все? Насовсем?

— Да. Точно, что насовсем. Просто, понимаешь, у меня могло не быть в жизни такого счастья — а оно было. Я почему-то с самого начала готовилась к тому, что оно будет очень коротким — так оно и оказалось. А вот что будет ребенок — этого я предположить не могла. Этого никто не мог предположить. Так что я получила от жизни все, и даже с горкой.

— Ты погоди — получила! У тебя все сейчас только начинается — с ребенком.

— Вот и я о том же. Одно я получила — а другое только начинается. Я самый счастливый и самый удачливый человек, я думаю.

Светка берет сигарету — и оглядывается на меня: курить-то можно?

— Кури, кури пока. Я хоть понюхаю. Я ведь тоже тут без тебя курила — а теперь все уже.

— Ты еще и курила. С ума сойти.

— Сейчас только одно надо сделать, действительно — на развод подать как можно скорее. Ну и роман дописать.

— С разводом — никаких проблем, если он только специально вставлять палки в колеса не захочет. Я тут человек опытный, все знаю, что и как, и юристы по этим делам есть свои — помогут.

— Я тоже думаю, что не будет никаких проблем. Потому что — как ни цинично это звучит — если Сергей будет возражать, думаю, Борька мне поможет. Борька, кажется, на Сергея страшно зол — и вот тут я свою вину чувствую — я их насмерть поссорила. У Борьки, кстати, в субботу свадьба, я обещали прийти. Пойдешь со мной? Не хочу я одна, тем более теперь.

— Пойду, если это удобно. Борька ничего вроде мужик, не жлоб. Ты невесту его видела?

— Видела, один раз. Тоже вроде ничего.

— А еще много народу будет? Мужики будут?

— Так тебе-то что теперь мужики? У тебя же Фриц.

— Фрица нету. Фриц был да весь вышел. Я свободная женщина, и мне срочно надо развлечься.

— Почему?! Ты же мне так про него писала, так все хорошо было!

— Потому что, Машка, как уже не один раз было сказано, все мужики козлы. Это неотъемлемое их свойство. И заграница нам тут не поможет.

Вон оно как. Печальная история про Фрица, который тоже, разумеется, оказался козлом, закончилась часам к трем ночи. Мы легли спать изможденные — каждая своей историей.

А наутро позвонил Василий Игоревич — и предельно корректно поинтересовался, как мои дела. Я сказала, что дела отлично, с финалом произошла некоторая задержка — но она будет исправлена в ближайшее время. Если, конечно, его все это устраивает и ему вообще нужен финал всей этой истории.

— Финал мне очень нужен. Я бы очень хотел счастливого финала. Во всех отношениях.

Двусмысленность этой фразы я опять по привычке попыталась проигнорировать, отметив, правда, что для человека, которого ткнули носом в семейные разборки с грязным бельем и поставили в крайне неловкую ситуацию, он ведет себя достаточно достойно. Как будто и не было ничего.

— То есть текст вас устраивает?

— Более чем устраивает. В связи с этим у меня к вам небольшое предложение. Если вы согласны на прежние условия — то есть подписать контракт на серию романов и быть связанной с нашим издательством на довольно длительный срок — я хотел бы начать уже раскручивать этот проект. Для бизнеса это необходимо.

— А что от меня требуется?