— Или обещаешь? — подрагивающим голосом спросила Пелагея.

— Что тебе пообещать, мышка? — я подступил к ней, накрыв своей густой тенью.

— Что… — она запнулась и густо покраснела. Потупилась и, сглотнув, выдавила: — Что не будешь нежен, — вскинула голову и посмотрела с неожиданной яростью. — Мне надоели эти игры и хождение по грани, Макс. Я хочу всего тебя! И хоть содрогаюсь от ужаса… ты огромный. Но сделай это. Возьми меня!

Один шаг. Один вдох. Я кончиком пальца обрисовал ее губы, отчего Поля задрожала.

— Тебе будет хорошо, ничего не бойся, — прошептал я и приподнял ее за талию, прижал к себе. — Обещай мне…

— Что?

— Не бояться, не вспоминать злобного ублюдка, не закрываться. Я хотел бы стереть все прошлое, но не получится. Можно я построю для тебя будущее?

Поля всхлипнула и, зажмурившись, прижалась к моей груди, обхватила ладошкой мой член и, соединив пальцы колечком провела от головки до самого основания. Это нехитрая ласка оказалась последней каплей. Я зубами оторвал от ленты один из квадратиков и, толкнув вскрикнувшую от неожиданности Полю на кровать, одним движением расправил на члене презерватив. Пелагея, упав на мягкие подушки, беззащитно раскрылась передо мной, и я с рычанием бросился на неё.

Но несмотря на хищный взгляд, рычание, напор, Макс сначала погладил разгоряченные складочки головкой и только потом осторожно толкнулся вперед. Легкое ощущение распирания заставило меня зажмуриться. И Макс замер, даже подался немного назад, словно боялся причинить боль. Я приподняла ноги, скрестив их на ягодицах мужчины, раскрываясь еще откровенней, вцепилась руками в крепкие плечи и осторожно потянула на себя, чтобы позволить наполнить себя до конца.

— Это… — выдавил Макс, впутывая пальцы в мои волосы, щекоча дыханием губы. — Охрененно, Поля… Не закрывай глаза, прошу тебя, я хочу видеть твою страсть, — и горячий язык толкнулся вперед. Он не просто меня целовал, он мучил меня желанием. Пил, кусал, издевался жгучей лаской.

И он подавался вперед бедрами, вжимая меня в постель, перекрывая воздух. Активно, резко, беспощадно вытягивая из меня новые ощущения. Я чувствовала, какой он крупный внутри, как массирует и скользит по плоти, от этого по телу расползались электрические разряды, а ноги сводило приятными судорогами.

— Поля… я не могу больше… — вдруг прорычал Макс и еще ускорил темп.

Безумие накрыло меня с головой, я выгибалась, раздирала ногтями кожу его плеч, не могла себя контролировать… да и не хотелось! Макс вбивался в моё тело так яростно, так беспощадно, что я рассыпалась под ним на мелкие кусочки. Ощущая сильные движения, заполняющие меня, распирающие, казалось даже раздирающие, на грани сладостной боли, я падала в пропасть наслаждения, кружилась в вихре ярких вспышек… Шепот превратился в крик:

— Ещё… Ещё. Макс… Ещё!

Он стонал, рычал, словно дикий зверь, терзал мои губы, не останавливаясь ни на секунду, а я во все глаза смотрела в искажённое дикой неистовой страстью лицо мужчины, — так похоже на боль! Сладкую, мучительную, ошеломляющую боль величайшего наслаждения! И хотелось больше раскрыться, больше получить, выше улететь.

Молнии пронзили всё тело, пробежались по ногам, сконцентрировались внизу живота, словно уничтожающая.

А затем случилась вспышка, взрыв всех нервов… Я выгнулась и закричала, не в силах вымолвить ни слова, лишь звуки, лишь обрывки, которые остались от меня после чудовищного пика, подаренного монстром.

Макс вбился в моё тело последний раз и, сжав мои бедра до приятной боли, закрыл глаза и простонал:

— По-ля, — содрогаясь всем телом, резко навалился на меня, почти вытолкнув весь воздух из груди.

Приятная тёплая тяжесть, отчетливый стук его сердца, расцарапанные в кровь плечи. Мне вдруг стало стыдно и отчаянно приятно за то, что решилась на этот шаг. Я осторожно коснулась места рядом с содранной кожей и шепнула:

— Прости…

— Это ты прости, — тяжело дыша, хрипло проговорил Макс и, плавно отстранившись, осторожно вышел из меня.

Стало тоскливо и одиноко, словно меня лишили чего-то ценного. Я попыталась остановить Макса, но он хрипло засмеялся и проговорил с улыбкой:

— Да-да, сейчас продолжим. Я только поменяю презерватив.

Аккуратно снял и, завязав, отбросил. Ловким движением натянул новый.

— За что ты извиняешься? — спросила я. — Это я тебя исполосовала…

Подтянув меня к себе, Макс прошептал:

— Я очень сильно тебя хотел, же-на! Так сильно, что не смог сдержаться, поддался страсти и потерял голову… Это было слишком быстро. Мне ма-а-ало! — он окинул меня таким порочным взглядом, что сердце пропустило удар. — Сейчас, когда я утолил первый голод… — монстр судорожно облизнулся и почти угрожающе прошептал: — Я бы хотел доказывать тебе снова и снова, как сильно я тебя хочу. Любоваться тобой кончающей на моём члене, видеть, как затуманиваются твои глаза. Кайфовать, что ты не можешь сдержать крика от переполняющего наслаждения. Готов терпеть твои коготки, укусы, что угодно! Но… готова ли ты, По-ля? Примешь меня? Колючего и яростного?

Я осторожно коснулась себя внизу, погрузила палец внутрь, и Макс, сжав пальцы на моих плечах, судорожно вдохнул. Я же поднесла руку к глазам и, не увидев крови, облегчённо выдохнула:

— Кажется, всё в порядке…

Макс вдруг схватил мою руку и медленно облизал мой палец, отчего у меня дыхание перехватило: так порочно и так возбуждающе. Я подалась вперёд и приникла к его губам. Поцеловав, прошептала:

— Если зверю нужно моё разрешение, то да. Я согласна… Растерзай же меня, мой монстр!

Женщина, особенно красивая женщина, могла быть искусной любовницей, сумасшедше-красивой и безумно страстной, но ни одна, после Карины, не цепляла меня так глубоко.

Чего я ждал от этой связи с Полей? Страсти? Взаимности? Любви? Чего?

Месть в груди затаилась, стала какой-то незначительной, но чувство вины перед девушкой все равно заставляло меня сжимать челюсти и притворяться, что все замечательно.

Да, она замечательная.

Даже более чем.

А я не заслуживаю, потому что ее страх в глазах, когда ставил на колени в казино, когда заставлял ее брать в рот, когда я таранил ее пальцами на столе, измывался и глумился, думая, что отплачу тем же Дорогову, я никогда не забуду. Не смогу.

Дарить нежность несложно, видеть в ее глазах огонь — приятно, а найти силы простить себя за прошлые поступки для меня лично невозможно.

Я вытащу Пелагею из этого огня, а потом уйду в тень, потому что, как известь, буду выедать себя до конца жизни. И дело не в ней, не в ее открытости и покладистости. Дело лично во мне. Я опустился туда, откуда нет выхода. Этот мрак не вытравить из души.