— Как-то это не по-пацански на такое залипать, — объявил Семён своему обескураженному ИИ. — Произведения в таком заумном виде здесь просто называют порнографией, точно тебе говорю. Потому что идеи местных умников не имеют никакого отношения ни к их бытию, ни к их Вселенной. Сплошная псевдонаучная профанация. Общаясь с умниками ещё в нашей Вселенной, я понял одну вещь: ни хрена эти умники не рубят, простите за мой турецкий. Лучше растрачивай свои ресурсы на числа и графики. От чисел и графиков мне становится спокойней. Они надёжные.

Обескураженный ИИ понуро молчал: он ждал конкретных директив. И они последовали.

— Слушай наш план. Будем искать, и брать на заметку людей любопытных, мышление которых способно к полёту мысли, а не к софистике. Нам нужны новые прогрессивные идеи, а не старые мысли.

— Это как? — уточнил ИИ.

— Как говорил Ленин, нет пользы в рыбе, оставшейся с прошлой недели, вот как. Теперь понятно?

— Про рыбу понятно, — заверил ИИ. Вот только выходило, что у резидента несколько поменялись вкусы: до сих пор он очень был увлечён местным мороженным, а тут заговорил о рыбе. Хотя это понятно. Резидент любит воду. Рыба водится в воде. Ещё в воде есть и другие существа. Следуя такой логической цепочке надо всё разузнать о морской флоре и фауне.

ИИ уже увлечённо выделял ресурсы на новую задачу о морских обитателях, но самостоятельно решил расширить границы поиска. Зачем останавливаться на морских, ведь существуют и земные. ИИ опять понесло в сторону с космической скоростью.

Научный руководитель Рудика доцент Сорокин Захар Елизарович всё-таки удосужился проверить свою электронную почту. В это время он находился в изнывающем от летнего зноя Краснодаре и подумывал рвануть на черноморское побережье, поближе к морской прохладе, вкусным и полезным чебуреками и пиву, ибо «Жизнь мы краткую живем, призрачны границы…» Я заслуживаю ласковых волн, горячего песочка между пёрышек и вкусных чебуреков. А тут, на тебе, послание от студента. Правда, неплохого студента, не проблемного, как большинство молодых людей. Но всё равно, как-то некузяво отвлекать учёного мужа своими дурацкими изысканиями, когда жара и зной, а хочется пива с чебуреками и компании из пары молодых и весёлых студенток. Можно и одну, но с пониманием к некоторым потребностям учёного мужа. Захар Елизарович обожал хорошо и обильно покушать, особенно в весёлой компании. Несмотря на то, что жизнь заставляла доцента выслушивать бредятину студентов, от которой терялся даже аппетит, она остаётся единственным местом, где можно нормально поесть и попить. Вздохнув, Сорокин взялся-таки максимально бегло просмотреть послание студента, чем приговорил себя к тяжкому труду очистки зёрен истины от плевел студенческого горячечного бреда:

— Нутес, нутес. На что вы, батенька, потратите моё драгоценное время сегодня, чем удивите? — поправив очки и почесав переносицу, промолвил уважаемый доцент себе под нос. — Чего это там эпохального сочинила прогрессивная форма существования белковых тел, сформировавшаяся в виде Рудика Широкова? Ну, что ж, поржём с него. Смех вещь полезная, знаете ли: минута смеха заменяет стакан сметаны или ведро помоев.

Захар Елизарович был опытный педагог: он легко отличал идеи студентов, с дуру пришедшие в их светлые головы после пива, от идей, когда они обкурятся. В смысле студенты обкурятся, а не идеи. Студенты — они бывают разных видов, подвидов и типов. Одни, прочитав «Войну и мир» графа Толстого, делают вывод, что это приключенческий роман, а другие, читая инструкцию к смартфону, постигают тайны Вселенной.

Захар Елизарович нехотя углубился в текст. Бред сивой кобылы, конечно, прислал этот Широков, но, гад, убедительно пишет. Всё-то у него складно получается. Глупость страшная, как повестка из военкомата. Ишь ты, как здорово завернул! С помощью плёночной технологии делать солнечные панели мощностью в тысячу раз больше, чем существующие сейчас. Вот только с физической точки зрения вроде хорошо получается.

Сорокин, чем больше читал научный труд Широкова, тем больше погружался в тупик: он никак не мог понять, где здесь подвох. Как-то складно у него всё выходит. Ну, ведь бред голимый. Полнейшая утопия. Может в химии подвох. Но, что-то говорило Сорокину, что и с химией в этом случае порядок. Так, где же ошибки и противоречия? Захар Елизарович не заметил, как уже битый час пытался найти противоречия и ошибки в расчётах.

— Вот же сволочь какая, этот Широков-Глубоков, — бурчал Сорокин. И вдруг учёного осенило. — Может засранец просто издевается: скачал с интернета чьи-то исследования и послал мне, выдав за свои.

Зайдя в интернет, Сорокин долго искал какие-нибудь материалы по теме, но так ничего толкового и не нашёл. Вернее, он нашёл, но статьи с описанием изделий с довольно низким КПД, не выше двадцати процентов. Нигде не было ничего подобного прорывной технологии, предложенной Широковым. А по Широковской технологии выходило, что КПД у его изделия будет чуть ли не сто процентов при огромной мощности. Это же переворот в энергетике, что само по себе бред.

Чем больше Захар Елизарович вчитывался по десятому разу в документ, тем больше раздражался, хотя он всегда старался принимать решения, абстрагировавшись от своих эмоций, искал себе поддержку в аргументах, а не в чувствах.

Он всегда просчитывал, какую реакцию вызовет у окружающих его поведение и суждения, старался заботиться о чувствах других, реагируя не так, как будет проще или как ждут окружающие, а так, как ему казалось наиболее разумным и осмысленным. Сейчас же он напряг все извилины своего мозга, чтобы найти подвох, но не находил, поэтому почти был готов смириться с неизбежным, то есть признать своё интеллектуальное поражение. Всё происходило строго, как в классической схеме, а именно, пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, смирение с неизбежным. Возможно, Широковский бред — совсем и не бред. Конечно, бред, но, предположим……

Выбрать путь наименьшего сопротивления — это не значит прогадать. Высказав эту мысль и произнеся по поводу гада Широкова ряд нехороших слов, Сорокин решил передохнуть от анализа документа и принял решение. Нет, он всё-таки не стал делать скоропалительный вывод о научных достижениях Широкова и о достоинствах проделанной работы. Он поступил проще: отправил файл своему родному дяде по материнской линии. Дядя слыл чрезвычайно умным мужиком. Он в настоящее время был целым членом-корреспондентом Академии наук России и трудился в Новосибирском отделении Академии наук. Большая величина и светило в физике. Вот пусть этот член и посмотрит на потуги Широкова в науке. Представлю дяде Широковскую писанину, как курьёз, пусть старый немного попотеет, выискивая блох противоречий. Как говорил Ленин: «Ну, ведь хуже то не будет!». Так что, если загнали в угол, надо из него выбираться достойно. А если Широков-Глубоков прав? От этой мысли Сорокин даже смутился. Да, нет. Такого не может быть: чтобы обычный студентишко придумал такую вещь. Так что, пусть дядя Давид Исаевич голову поломает.

Дядю Сорокина звали Давид Исаевич Кушнарёв. Давидом его назвали, по версии его родителей, в честь знаменитого математика Давида Гильберта. Может и не в честь Гильберта, а в честь царя Давида. Кто знает этих выходцев из семитских племён? Особых признаков семитских корней у дяди Давида внешне не наблюдалось, за исключением внушительного носа, который он отлично держал по ветру, дующему в современной науке, но который норовил влезть в различные истории. У некоторых людей пятая точка норовит найти приключения, а у дяди Давида за приключения отвечал нос. Зная дядину натуру, Сорокин наверняка был уверен, что тот залезет своим носом в подкинутую ему проблему, и вскоре оказался прав: дядя таки обнаружил послание и его внушительный нос почуял жареное.