– Берём… – Я внёс положенную плату.

– Потеряете ключ или испортите мебель – будете иметь дело с Бизоном, – кивнула бабка на здоровенного детину в кресле.

Тот окинул нас равнодушным взглядом и вернулся к разгадыванию кроссворда.

– Вас поняли, дебоширить не будем, – сказал я.

– Вот и ладушки, милок, а девку эту лучше гони взашей, она у тебя больно тощая, небось, болеет чем. Триппер там или ещё чего.

– Да ты… – начала было Гадюка, но я показал ей кулак, и девушка замолчала.

Старушка раскрыла массивный гроссбух и внесла наши данные.

– Ну, всё, можете идти, – милостиво разрешила она. – Ваш номер двадцать семь. – И она протянула мне ключ.

– Спасибо, – сказал я, старушка отмахнулась от нас и скрылась в подсобке.

Мы прошли по коридору и оказались у нужной двери.

– А тут ничего, – сказал я, осматривая трёхместный номер.

Несколько кроватей, диван, журнальный столик, несколько стульев, небольшой холодильник, шкаф для вещей и старомодное кресло в углу.

– Не пять звёзд, но уж лучше, чем у тебя в квартире, – усмехнулась наёмница и хлопнула Зигзага по плечу.

Экс ничего не ответил, вместо этого он полез проверять холодильник.

– Штуцер, я в раю, – сказал он, откупоривая бутылку пива и делая глоток, и тут же его лицо скривилось. – Безалкогольное, – резюмировал он. – Ну что за люди…

– Думаю, они заранее подготовились к твоему визиту, – рассмеялся я. – Ладно, Зигзаг, давай к делу. Раз ты согласился нам помочь, но давай договоримся, ты не только укажешь, где нам искать Айболита, но и доставишь нас туда.

– Нет, Штуцер, это уже перебор. Мало того что ты втянул меня в эту историю, так ещё хочешь, чтобы я тебе помог. На случай, если ты забыл, то напомню: я не занимаюсь благотворительностью. А вдруг нам придется ехать за пару сотен километров? Нет, я на такое не подпишусь. Мои условия просты: я нарисую вам карту, и разбежимся.

– Э, нет, Зигзаг, так не пойдет.

– Ладно, чёрт с вами, уговорили, я доставлю вас до места, но за это ты дашь мне один камень.

– Зигзаг, зачем тебе камень? Ты же не знаешь, как его использовать.

– Это мои условия, – твёрдо заявил экс. – Ну, так что? – протянул он мне руку.

– Договорились.

– Тогда за дело, – сказал Зигзаг.

Я протянул ему прихваченный из его квартиры кейс. Щёлкнули застёжки.

– Гадюка, подсоби.

Вместе с девушкой мы передвинули журнальный столик к креслу, в котором расположился экс.

Громкий стук в дверь прервал наши приготовления. Я выглянул в коридор и лоб в лоб столкнулся с администраторшей.

– Милок, вы там никак девку на столе разложили? – старушка попыталась заглянуть в номер.

– Нет, что вы, мы тут в карты играем, – отозвалась Гадюка.

– Точно, в карты, на раздевание, – поддержал я. – Не желаете к нам присоединиться?

– Пху на тебя, извращенец, – буркнула бабка и поковыляла дальше по коридору.

– Штуцер, ты не мог бы попросить свою подружку раздеться?

– Это ещё зачем? – насторожилась девушка.

– Для усиления эффекта пыль следует вдыхать с женских сисек, – пояснил экс.

– Боюсь, Зигзаг, если она разденется, то тебе придётся вдыхать пыль исключительно задницей.

– Ага, и непременно через трубочку, – пригрозила Гадюка.

– Ладно, ладно, я пошутил…

Пилот разложил на столе листы бумаги и несколько карандашей.

– Если мне повезёт, я смогу нарисовать не только место, где он находится, но и набросать примерную карту.

– Ты уж постарайся.

– Мне будет нужна тишина, – сказал он, вытаскивая пакетик с берушами.

Наткнувшись на мой недоумевающий взгляд, экс улыбнулся.

– Не ссы, Штуцер, я хоть раз тебя подводил? Скучные вы люди, – надулся Зигзаг. – Ну, так что, цыпа, оголишь сиськи?

Гадюка продемонстрировала средний палец.

– Ну как знаешь, – сказал экс и вытащил из кейса небольшую трубочку с пылью и сделал глубокий вдох.

Почти сразу его глаза стали молочно-белыми, а рука с карандашом забегала по бумаге. Несколько секунд мы молча наблюдали за его работой. Гадюка помахала рукой перед лицом экса. Убедившись, что он не реагирует, она подошла к окну и отодвинула штору.

– Штуцер, у нас проблема.

Наёмница прижалась к стене и стоя у окна щёлкнула затвором, в следующую секунду брызнуло стекло, и в комнату влетела граната. Я прыгнул вперёд, вышвыривая её обратно. Громыхнуло. И почти сразу с улицы загрохотал автомат. Пули полоснули по окнам, выбивая из стен целые куски штукатурки.

– Гадюка, прикрой Зигзага, он должен закончить.

Девушка кивнула и открыла огонь, заставляя стрелка на улице укрыться. Я выглянул в коридор и выпустил короткую очередь в невысокого парня в чёрном камуфляже. Тот рухнул ничком. Укрывшись в дверном проёме, я почти сразу поймал в прицел еще одного противника, но тот оказался шустрее. Грохнуло, по стене рядом со мной хлестнуло дробью. Я нырнул обратно в номер и выдернул из разгрузки гранату. Обитатели гостиницы благоразумно оставались в своих номерах, поэтому я без зазрения совести швырнул эфку в сторону лестницы. Не давая противнику опомниться, я бросился в сторону ресепшена. Краем глаза отметил, что голова сидевшего в кресле охранника неестественно выгнута назад. Похоже, парню сломали шею. Чёрт.

Сквозь дым я увидел вышедшего мне навстречу противника. ПП огрызнулся ещё одной короткой очередью и умолк.

– Да что ты за терминатор такой? – зарычал я и рванул навстречу противнику.

Тот отмахнулся от меня, как он назойливой мухи. Перед глазами вспыхнула сверхновая. Спина хрустнула, встретившись со стойкой ресепшена.

Окровавленный противник с неестественно вывернутой рукой и ногой медленно приблизился ко мне. Его кишки волочились за ним по коридору, оставляя на полу кровавые полосы. Мой выстрел из «глока» в упор он попросту проигнорировал. Ещё одна пуля заставила его покачнуться. Бум-бум-бум.

Несколько выстрелов в голову только замедлили противника, а ещё одно из попаданий лишило его глаза, но этого оказалось мало. Обычный человек не мог выжить после такого, однако мой противник никак не желал подыхать. Он рывком заставил меня подняться и крутанул руку. Захрустели сломанные пальцы, пистолет упал на пол, а враг плотоядно оскалился.

– Айболит передаёт привет, – прохрипел он, стискивая моё горло.

Я судорожно попытался вдохнуть. Монстр поднял меня над полом на вытянутой руке. В глазах потемнело, и я в последний раз слабо трепыхнулся.