— Я всё слышу, — сказал полковник, не отвлекаясь от дороги.

Григорий подмигнул и изобразил телефон, приложив ладонь к уху.

— И что, ему это в очередной раз сойдёт с рук? — спросил у начальника Роман, но поймав его короткий взгляд, насупился. — Там ещё девять трусливых собак разбежалось…

— Отправлю обоих на учения, — пообещал полковник. — В Мурманск.

Надо сказать, что угроза подействовала и парни сразу притихли. Я же включил телефон, подождал немного, пока загрузится и набрал номер Василия.

Москва, Смоленская-Сенная площадь, раннее утро

Министр иностранных дел Российской Империи, Георгий Гладков, всегда просыпался рано, чтобы успеть просмотреть график на день. Перед завтраком он успевал что-то скорректировать, что-то добавить в плотный список встреч и обязательных мероприятий. Утренний звонок Геннадия Наумова застал его в рабочем кабинете дома как раз за этим занятием. Великий мастер ничего толком не сказал, но просил срочно встретиться с ним по какому-то важному и безотлагательному делу в здании министерства. Георгий Иванович не любил подобные ранние встречи, потому что они всегда приносили проблемы и головную боль, а в последнее время давление на него только усиливалось стараниями коалиции, поддерживающей князя Воронцова. Дорога до министерства занимала не больше десяти минут, поэтому Георгий Иванович решил перенести разбор графика дел в рабочий кабинет, где в последнее время часто завтракал из-за нехватки времени.

Как раз, когда министр раздумывал над тем, чтобы передать несколько не самых важных дел заместителю, в кабинет заглянул его секретарь и одними губами произнёс Наумов.

— Пригласи, — сказал министр, убирая деловые листы со стола в верхний ящик.

Великий мастер Наумов вошёл в кабинет широким шагом, бодрый и довольный, словно случилось что-то хорошее.

— Доброе утро, — Георгий Иванович пожал ему руку, приглашая за небольшой переговорный стол. — Кофе?

— Спасибо, но у меня мало времени, — сказал Наумов, садясь за столик. — Вы не в курсе произошедших событий?

— Если они произошли вчера после трёх часов дня, то я об этом не слышал. У меня была встреча с послом Германии, а служебные письма секретарь ещё не подготовил.

Насчёт последнего Георгий Иванович лукавил, так как письма были и даже много, только не рассортированные, чего министр не любил.

— Не буду вдаваться в подробности, но это касается Воронцова и его сторонников, решивших развязать войну с Наумовыми.

— Да? — Георгий Иванович с большим любопытством посмотрел на гостя. — Может, всё-таки, кофе?

— Только если его приготовят быстро, — неохотно согласился Наумов.

— Так уже, — улыбнулся министр.

Георгий Иванович не смог распознать, была ли это наигранная эмоция или великий мастер действительно спешил. Если дело касалось большой войны, что в принципе быть не могло из-за статуса рода Наумовых, то с этим вопросом ему надо было обратиться напрямую к Разумовскому. Но, если учесть опалу великого Князя, прийти к одному из его родственников было бы логичнее.

Министр использовал немного силы, чтобы потревожить секретаря и тот почти сразу открыл дверь.

— Кофе, — попросил Георгий Иванович и вернулся к гостю. — Так что Вы говорили про войну?

— Ночью Воронцов напал на дом Матчиных и разнёс половину квартала, — довольно спокойно произнёс великий мастер. — Насколько я знаю, есть жертвы среди ни в чём не повинных жителей.

— А что Матчин и его родные? — уточнил министр.

— Живы и здоровы. Воронцов и его сторонники понесли огромные потери. Ужасное событие, глупое, даже нелепое.

— Нелепое, — согласился Гладков. — Что-нибудь известно про мотивы Великого князя? Наумовы же первые его поддержали, что могло случиться?

— В том и дело, что я не могу понять, — сказал Наумов. — Но это вопрос совсем других ведомств, которые разберутся, что было, кого наказать и как строго.

— Дела, дела, — протянул министр. Если причин такого громкого события сразу не назвали, значит, они лежали где-то глубоко или были очень личными для огласки.

В кабинет вошёл секретарь, поставил поднос с горячим кофе, отдельно сливки и жёлтые кубики тростникового сахара, как любил Георгий Иванович. По кабинету сразу распространился приятный аромат.

— Я не хотел спешить, — великий мастер пригубил кофе и довольно покачал головой. — Но ситуация слишком напряжённая. Я планирую собрать Высокую комиссию, чтобы удостоверить факт развития силы уровня великого мастера.

— Матчин? — сразу догадался Гладков.

— Пока это только Высокая комиссия, — кивнул Геннадий Сергеевич. — По международным соглашениям и обязательствам мы должны поставить в известность правителей стран, участников договора о Великой силе, о проведении такой комиссии. Если результат будет положительным, то нам с коллегами предстоит провести экзамен для Матчина, но об этом пока рано.

— Вы думаете, что Матчин провалит комиссию?

— Нет, исключено. Я переживаю совсем не из-за этого.

— Два великих мастера в Российской Империи— это хорошие новости, — быстро сказал Георгий Иванович. — Это укрепит наши позиции на мировой арене. А кто войдёт в комиссию? Помимо военных.

— Я пока решаю этот вопрос, — уклончиво ответил великий мастер. — А по срокам… Думаю, что в течение пары недель всё определится, а сама комиссия пройдёт в последних числах сентября.

— Сегодня отменю все дела, встречусь с послами стран из Большой десятки, вручу им письма, — сказал министр. — А завтра сделаем официальное заявление от МИДа, для всех остальных.

— Поддерживаю, — кивнул Геннадий Сергеевич. — Когда будете встречаться с послами, пригласите представителя Италии. Хотя у них и нет великого мастера, просто сообщите им эту новость. Здесь замешан герцог Бурбон и я хочу сгладить острые углы от произошедшего.

— А что произошло, если не секрет? — заинтересовался Георгий Иванович. — Чтобы я знал, за что приносить извинения и насколько официальными они должны быть.

— Князь Воронцов ночью пытался убить не только Матчина, но и дочку герцога. Но Вы это скоро узнаете, когда дойдёт дело до служебных писем.

Чтобы собраться с мыслями, министр пригубил кофе. Эта новость была не менее удивительная, чем предыдущая. Герцог Бурбон-Сицилийский один из самых влиятельных людей Италии и ссориться с ним всё равно, что ссориться с королём. У братьев Романовых немало родственников в том числе в Италии, и закрывать себе дорогу в королевство— недальновидное решение, мягко говоря.

— С дочерью герцога всё в порядке? — уточнил Георгий Иванович. — Она не пострадала?

— Нет, всё обошлось. Но страха девушка натерпелась, я уверен.