— Нет. Мне кажется, Бургос убил Кэсси, потому что она была подругой Элли. Ему понадобилась еще одна жертва, и он выбрал ее.

— А какой грех совершила Кэсси? Ведь у каждой из жертв имелся свой определенный грех, не так ли?

— В том-то все и дело. В последней строке упоминалось самоубийство. «Теперь всем скажем: „До свиданья! Дуло в рот — и конец страданьям“». Там явно говорилось о самоубийстве. Бургос знал об этом. Я думаю, он должен был покончить с собой, но не хотел. Поэтому напал на Кэсси и убил ее. Таким образом она «спасла» его.

— А как он напал на Кэсси?

Этого мы не знали. Бургос не уточнял деталей. Когда же он общался с психиатрами, то говорил лишь о Боге и грешниках. Но ничего не рассказывал о девушках. Я сообщил об этом Шелли.

— Значит, ты не знаешь, как он похитил Кэсси?

Я почувствовал себя как свидетель, который дает показания в суде. В свое время я видел, как Шелли проводит перекрестный допрос свидетелей, и мне совсем не хотелось оказаться на их месте.

— Тебя это сильно тревожит? — спросила она.

— Нет, мне все равно.

— Тогда почему же мы едем в Лейк-Корси, Пол?

— Гвендолин Лейк была кузиной Кэсси. Помимо Элли Данцингер и молодого человека, чьего имени я не мог вспомнить, кузина Кэсси была единственным человеком, к которому я мог обратиться за помощью. Когда Кэсси убили, ее не было в городе, но она время от времени прилетала туда и жила под одной крышей с Кэсси.

— Нет, — покачала головой Шелли, — я хотела узнать, почему ты туда едешь?

Улыбка тронула мои губы. Шелли слишком хорошо меня изучила.

— Не можешь смириться с тем, что в этой истории остались темные пятна, о существовании которых ты до некоторых пор даже не догадывался? — гнула свое Шелли.

Возможно, она права. Но вместо того чтобы ответить, я нажал клавишу быстрого набора на моем мобильном и вызвал Джоэла Лайтнера. Я включил громкую связь и положил трубку между мной и Шелли.

— Привет, — ответил он, вероятно, проверив сначала номер звонившего.

— Джоэл, я сейчас в машине с Шелли.

— С кем?.. О, замечательно! Шелли!

— Привет, Джоэл!

Я кратко ввел его в курс дела. Лайтнер — единственный человек на свете, который знал дело Терри Бургоса так же хорошо, как я.

— Кэсси была беременна? — спросил он. — А я думал, что она была не по этой части. Говорят… она входила в общество геев и лесбиянок.

— А вы, оказывается, человек широких взглядов, Джоэл, — пошутила Шелли.

— Джоэл, недавно я разговаривал с Гарландом. Эвелин Пенри также общалась с ним. Расспрашивала о Кэсси.

— Какие вопросы она ему задавала? О беременности и об аборте?

— Он не уточнял, но думаю, что да. Он сильно переживал из-за того, что эта информация стала известна. Сказал что-то вроде: «Кэсси и так достаточно страдала». И Гарланд хотел, чтобы Эвелин замолчала.

— Теперь она замолчала навсегда.

Да, это правда. Я снял ногу с педали газа и посмотрел, как отреагируют полицейские в патрульной машине, стоящей за эстакадой.

— Джоэл, что ты помнишь про Гвендолин Лейк?

— Гвендолин… — Он задумался. — Кузину Кэсси. Королеву вечеринок? Помню, что ничего о ней не помню. Если мне не изменяет память, она была подлой, испорченной девчонкой, но… В то время, когда были совершены убийства, Гвендолин находилась в Европе и не имеет к ним отношения.

— Верно, — вздохнул я. — А как звали друга Кэсси? Парня, который обычно ходил с Кэсси и Элли?

— А, того красавчика?

— Да, он был красивым парнем…

— И плакал как ребенок, — заметил Лайтнер.

Да, он оказался очень эмоциональным юношей. Когда я брал у него показания, он держался очень хорошо, но в суде у него сдали нервы и он разревелся как маленький.

— Красивый и чувствительный, — проговорила Шелли. — Он еще не женат?

— Митчем, — вспомнил Лайтнер.

— Брэндон Митчем. Верно, верно. Джоэл, ты можешь найти его для меня?

— Зачем?

— Как зачем? Потому что я плачу тебе за то, чтобы ты делал все, о чем я тебя прошу, и не задавал лишних вопросов.

— Пытаешься произвести впечатление на свою подружку?

Я посмотрел на Шелли, ее лицо залил румянец.

— Вы ведь опять встречаетесь, не так ли?

Она рассмеялась. Я почувствовал, что мои щеки также покраснели.

— Ну и слава Богу, — сказал он. — Значит… Брэндон Митчем? Райли, я серьезно, зачем тебе?

То же самое спросила Шелли. Это напоминало зуд, который больше нельзя терпеть.

— Слушай, — вдруг спросил Лайтнер, — а с какими полицейскими ты сейчас работаешь?

— С Майком Макдермоттом и Рики Столетти.

— Не знаю никакой Столетти.

— Ее перевели из провинции пару лет назад. Отдел по расследованию тяжких преступлений.

— Макдермотт — хороший человек, — отметил Лайтнер. — Я был немного знаком с ним. Он порядочный. Всем копам коп. Хотя ему пришлось нелегко после того, что случилось с его женой.

— А что с ней случилось?

— Пять лет назад его жена застрелилась.

— Его жена покончила с собой? Какой ужас! — воскликнула Шелли.

— Она была… как это называется? Кажется, у нее был маниакально-депрессивный синдром. Тяжелая степень шизофрении. Однажды вернулась домой и прострелила себе голову в ванной. Ее дочка в это время принимала душ.

— Твою мать… — Я поднес руку ко лбу. — Трехлетняя девочка?

Теперь я понял, почему Макдермотт так отреагировал, когда на собрании кто-то упомянул слово «псих». Я даже представить не могу, что ему пришлось пережить.

— По крайней мере она не видела сам процесс самоубийства. И все же: выйти из душа и увидеть такое? Твоя мать лежит на полу, а половина ее черепа снесена выстрелом? И тебе всего три года?

Я покачал головой.

— Ладно. Я поеду дальше. Постараюсь разузнать о Кэсси Бентли.

Лайтнер ответил не сразу, хотя обычно реагировал мгновенно.

— И все-таки странно: откуда личная заинтересованность в этом деле?

— Возможно, что и личная, — признался я. — Найди мне Брэндона Митчема. — Я нажал на клавишу отбоя.

* * *

Новый день, новый отель. На этот раз он находился в пригороде. Заведение средней руки.

Лео трижды объехал вокруг отеля, заглядывал в окна, смотрел в зеркало заднего вида на каждую машину, которая заезжала на парковку. Он знал, что они привыкли держаться на расстоянии, стараются оставаться незамеченными.