Надо ли говорить, что Леки не только выпил все до капли, но и всячески выказал свое восхищение, путаясь в словах от неловкости. Ему хотелось сказать что-нибудь очень приятное и значительное ей, тем более что бульон и в самом деле оказался весьма необычен. Душистый и пряный, он и освежал, и сил добавлял. Сытность отвару придавали какие-то грибы, это Леки сразу угадал, но какие – понять не мог. Все это было так непривычно на его неизбалованный вкус, что найти подходящих слов, чтобы высказать благодарность, он не смог, потому-то и путался, подбирая приличные случаю выраженья на ходу. «Эх, село!» – корил он себя, что позабыл почти все словечки и выраженья тэба Тандоорта. Вот бы сейчас пригодились! Она слушала с улыбкой, не пытаясь прервать поток его сбивчивых излияний, но Леки за ее вежливостью чудилась отрешенность, и это сбивало его еще больше. Не хотелось, чтобы девушка ушла так быстро, но слова закончились, и она снова исчезла, плотно прикрыв за собой маленькую дверь. Леки вздохнул.

– Ты хотел, чтобы Има осталась? – спросил Нок Барайм добродушно.

«Ну вот, пришел уже в себя», – досадливо подумал Леки.

– А что, – сказал он небрежно, – ведь скучно же так вот лежать, без дела. Хоть немножко поболтали бы.

– Так попросил бы ее, – все так же добродушно заметил королевский лекарь, не заметив его недовольства.

– Попросил? Так вот просто? – промямлил Леки. Такое ему даже в голову не пришло.

– А как же? – удивился сосед. – Если желанья нет – она просто откажет, да и пойдет по своим делам. Но ведь твое исцеление сейчас в руках Лисса и в ее ручках тоже. Как же она откажет?

– Неловко как-то, – снова пробормотал Леки.

– Сколько имею дело с людьми, – вздохнул лекарь, – столько они меня и удивляют. Что здесь неловкого? Если дела у нее срочные, то она так и скажет, а если время есть, то почему же его тебе не подарить? Ты же на ее попечении. Глядишь – скорее встанешь. Разговор ведь тоже – часть мастерства ниэдэри. Или ты не заметил?

Леки вспомнились слова Дэйи. Как он тогда говорил?.. «Ненавижу привычку людей выпытывать так… обиняками…» И еще вспомнил: «Если хочешь узнать что-нибудь, то спрашивай прямо». Так он, кажется, говорил. Видно, не один он такой среди ниори.

– А она кто? – спросил Леки. – Помощница Лисса?

– Има – моя дочь, – с гордостью сказал Нок Барайм.

«Вот так спросил прямо…» – У Леки аж все похолодело внутри.

– Она тоже ниэдэри, – продолжал королевский лекарь, как будто Леки не сказал ничего особенного. – А здесь очутилась случайно, когда Тинхэ Дэйи привез нас сюда. Но ей полезно поучиться у Лисса. У меня многому не научишься. – Он вздохнул.

– Ниэдэри – это вроде лекаря? – снова отважился спросить Леки, видя, что Барайм не сердится на него.

Нет, принялся пространно разъяснять королевский лекарь. Он оказался необыкновенно словоохотливым, даже слишком. Ниэдэри – это куда лучше лекаря. Здешним лекарям даже во сне не снились те вещи, что умеют ниэдэри. Его отец тоже был ниэдэри. Такая способность часто передается детям. Целительский дар с помощью сил сэниэкийи. Он хотел уже пуститься в еще более пространное объяснение, что же это такое, но Леки не очень-то вежливо перебил его. Он уже знает, что это за силы, Дэйи рассказывал. Старику не оставалось ничего, как вернуться к началу рассказа.

Так вот, у отца его был дар целительства, но умер он рано. Непонятная болезнь свалила его, и ничего не помогло. Так бывает иногда с ниэдэри, уж слишком много они на себя берут… чужого. Тут Леки вспомнил свою мать.

– Моя мать тоже целительницей была. Наверное, ниэдэри, многое она могла. От странной хвори умерла, от которой исцеления не было, – задумчиво сказал Леки. – А я уж думал, что это она из-за отца моего в могилу сошла… Зря, видать, его обидел.

– Может, зря, – согласился вроде старик, – а может, и не зря. Как теперь знать?

Леки подобрался весь, но, против своего обыкновения, лекарь не стал эту мысль развивать. Продолжил свою историю. Нока отец с детства начал учить. Многое из того, что королевский лекарь знает, он еще тогда от отца получил. Почти всю жизнь этим и пользовался. Вообще-то следовало ему в Идэлиниори отправиться для того, чтобы овладеть настоящим искусством ниэдэри, но мать Нока воспротивилась. Лекарь из него и так чудесный будет, еще тогда понятно стало, а чтобы он истаял до срока, как отец, не было ее согласия. Он тогда и не противился особенно. Только потом понял, что потерял, да уж поздно было. Зато остался в Эгросе, с матерью и сестрами. Бывал, конечно, и на родине, подучивался немного то у одного, то у другого мастера-ниэдэри. Взял то, что мог. Жену привез оттуда. А остаться там никогда ему не хотелось, родился и вырос в Королевской провинции, в окрестностях Эгроса. Привык тут. Со временем в сам Эгрос перебрался, молва о его искусности до Королевского двора докатилась. Вскоре пригласили к Королю, потом и вовсе Королевским придворным лекарем стал. А последний Король все чаще и чаще хворал, так что должность Барайма со временем сделалась очень важной. Старый Король любил иногда и просто словом перемолвиться со своим лекарем, для того и приглашал. Незлой был человек, да и неглупый к тому же. Вот только смерть наследника его подкосила и вся эта история с колдуном слишком подозрительным сделала. Сын все-таки. Единственный, любимый. Вот и начал он угасать: и тело, и ум еще раньше. Поэтому некоторые люди в большую силу вошли.

Нок помолчал немного, переживая, наверное, свое паденье. Он опять уклонился от ответа на вопросы Леки, но тот больше не перебивал. Вся эта история невольно заинтересовала его, но особенно он насторожился, когда услыхал слово «колдун». Почему? Он и сам не мог понять. И что это за «история с колдуном»? Надо будет старика осторожно расспросить. Но так, вроде к слову.

Двое его детей унаследовали дар ниэдэри, продолжал Барайм. Его первенец Анк Барайм уже давно покинул отца. Нок отослал его в Идэлиниори, несмотря на протесты матери, чтобы в будущем Анк не мог его упрекнуть. Они мало виделись, почти все время, все детство, всю свою юность, сын провел в Идэлиниори. Потом поселился в соседнем Игалоре. Кромай ему ничуть не дорог, он никогда не любил его. Всем сердцем, точно цепями, он привязан к Идэлиниори. Но уехал в Игалор. Как и его отец в Эгросе, там он пользует владетельного Князя и его придворных, он уже в летах, и у него свои дети. Порой приходят весточки, но виделись они с тех пор всего лишь несколько раз. А вот его сестра Анкина часто навещает брата, подолгу гостит. И сейчас она там. Поэтому ей повезло больше всех. На время Анк укроет ее. В Игалоре кромайским солдатам ее не достать.

Има – младшая дочь. Ее настоящее имя Инимин, как и у матери Нока, но для людского уха оно слишком непривычно, потому с самого детства она привыкла к короткому «Има». Она родилась очень поздно, когда Нок уже и не чаял иметь ребенка. И унаследовала его дар, как и старший сын. И Нок Упрямо отослал ее в Идэлиниори, чтобы в будущем она, как и Анк, не могла упрекнуть его. Но он очень долго медлил, и Эгрос остался в ее памяти, как самое лучшее место в мире, там, где ее дом, родители, где ее всегда ждут. Она не выдерживала долго в Идэлиниори, часто приезжала, потом уезжала снова. Со временем уютный мир, как она представляла себе Королевскую столицу, развеялся, как дым, – она выросла. Она приезжала ненадолго и уже скоро начинала тосковать по зеленым холмам и лесам Идэлиниори, по мастерам. Отбывала туда и скоро вспоминала о доме. Она разрывается надвое до сих пор, хотя обучение ее давно закончено и год назад она вернулась обратно к родителям. Но она снова тоскует, хоть прямо и не говорит. Ниэдэри должны исцелять, а не углублять страдания. Она жалеет старика-отца и мать тоже.