– Твой парень снова выходит из дома, на этот раз у него в руках полно бумаг.

Да, Ричард все-таки на это купился. И это, по сути, ответ на вопрос: что случилось с Мэри, раз она позволила ему эти бумаги украсть? И куда он со всеми этими бумажками двинулся? Назад к Криди? И все эти бумаги в его руках… Ричард захватил значительно больше, черт побери, чем один подложенный Гектором рассказ. Он никогда не думал, что ученый осмелится на прямое воровство, это ведь как могилу разграбить. Черт, ему придется вернуть все это обратно, прежде чем бумаги попадут в руки Криди… или на рынок коллекционеров…

Гектор сказал:

– Придется пойти и вернуть назад все, что этот урод взял, помимо того, что я сам ему подсунул. Ты возвращайся в дом, Джимми, убедись, что он ничего не сделал с женщинами.

Джимми покачал головой:

– Похоже твоя затея с фальшивым рассказом приносит плоды, возможно, даже с перебором, но все же… это не решает другой проблемы. Я имею в виду тот вред, который наносит вдовушка наследию твоего друга своим «редактированием».

– Всему свое время, – заметил Гектор. – Я еще ничего не придумал толкового насчет Мэри. Пока.

– Эта девица, она знает о твоих подозрениях касательно ее муженька? – спросил Джимми.

– Черт, нет, конечно, – сказал Гектор. – Полагаю, Ханна не в курсе насчет того, что задумал ее муж. Не знает, что он заодно с Бюро.

– Мама родная, – сказал Джимми, пыхтя при спуске с холма к дому и тому месту, где они спрятали машину.

– Точно, тут полная неразбериха, – кивнул Гектор.

Джимми подмигнул и выпустил облако сигаретного дыма:

– Это само собой разумеется, но я есть я, так что все равно скажу, Гектор: если Ханна узнает, что ты от нее скрываешь, а также о твоих активных действиях против ее мужа…

– Ну да, – согласился Гектор, – я знаю. – Он вытащил ключи и позвенел ими. – Я хочу, чтобы ты тут занял оборону, приятель.

Уже четыре часа дня, а Ричард все еще не звонил. Ханна обиделась, узнав, что Ричард с утра пораньше поехал к Мэри, не сообщив ей. И теперь снова рванул в Бойсе, и опять ни звука. Ханна не имела представления, в какую гостиницу позвонить, чтобы спросить о нем, и в такое время никто в университете не снимет трубки.

Некоторое время назад она пообедала вместе с Гектором и отставным копом, Хэнраханом, в ресторане гостиницы «Сан-Вэлли-Лодж». Вернее, они по-быстрому перекусили перед возвращением в Дозорный дом. На этот раз обошлось без толп ученой публики, занимающейся ерундой и сплетнями.

Не было и красномордого человека с лысиной спереди, который следил за ней, во всяком случае, если он там и был, она его не заметила.

Возможно, вся эта жуткая публика застряла в Бойсе.

И все же Ричард должен был ей по крайней мере позвонить. Хотя на самом деле ее радовало расстояние, она наслаждалась одиночеством и возможностью во всем разобраться. Ей довелось увидеть Гектора Ласситера довольно близко. Он представлял собой своего рода эталон для поколения писателей-джентльменов, которые пытались делать себя по образцу и подобию Хемингуэя и Ласситера… харизматичных мужчин действия, чье бахвальство и самонадеянность скрывали книжные, интеллектуальные качества, которые эти настоящие мужчины в себе не одобряли. Ханну это очень трогало… и привлекало.

Ричард спрашивал ее, какой из жен Хемингуэя она бы хотела быть. Она все еще отказывалась верить, что могла бы попасться в ловушку, в которую попали другие женщины Хема, привлеченные славой и затем страдавшие от его эгоизма.

Нет, выйти замуж за Папу означало стать чем-то вроде спутника, вращающегося по определенной орбите под действием силы тяжести великого человека и выдающейся знаменитости.

Возможно, с женщинами Ласситера происходило то же самое…

После того как Гектор ушел, высказалась Мэри. Она заявила, что намеревается прервать свои отношения с Ричардом – его пьянство таит слишком большую опасность для их совместной книги. Но, добавила Мэри, если Ханна даст окончательное согласие и подпишет контракт на совместную работу над книгой вместе с Ричардом, тогда Мэри может передумать.

– Самое время женщине написать книгу о ком-нибудь из Хемингуэев, – сказала Мэри.

Несмотря на предупреждение Гектора, Ханна предварительно согласилась.

– Но, – сказала она, – это вам придется убеждать Ричарда, что я должна ему помочь, Мэри. Думаю, он впадет в ярость.

– У Ричарда нет такой роскоши, как выбор. Ведь в конечном итоге речь идет о моей жизни, – сказала Мэри. – Следовательно, это моя книга. Если он станет кривляться, тогда напишете вы, и это будет наша книга, Ханна.

Ханна все еще старалась придумать, как она признается Гектору, что временно изменила художественной литературе. Ведь Гектор едва не зарычал на нее, когда она рассказала ему о предложении Мэри написать ее биографию. Такая бурная реакция Гектора все еще заставляла Ханну раздумывать, не нужно ли ей отказаться от этого предложения.

Действительно ли Гектор прав, утверждая, что решение написать книгу о Мэри большая стратегическая ошибка?

Перед его уходом она снова пыталась заговорить с ним на эту тему, и автор детективов, когда-то не считавший зазорным печататься в журнале «Черная маска», удивил ее, приведя малоизвестную цитату из Уильяма Блейка: «Если ты, кого Божественное провидение выбрало для духовного общения, отказываешься и закапываешь свой талант в землю, печаль и отчаяние будут преследовать тебя всю жизнь, а после смерти на твою голову падет вечный позор… И назовут тебя презренным Иудой, который предал друга».

Ханна сдвинула брови и заметила:

– Звучит пугающе.

Гектор только улыбнулся и подмигнул.

– Нет, это всего лишь правильные слова, чтобы беллетрист оставался честным.

Теперь Ханна взяла старый роман Гектора в бумажной обложке, но мысли ее метались, и она не могла сосредоточиться.

Джимми сидел внизу с Мэри. Гектор вернулся в гостиницу, чтобы посмотреть, как он сказал, нет ли там кое-кого, кто там остановился. Когда его спросили, кого он ждет, Гектор ответил туманно:

– Да одного человека из прошлого. Показалось, что несколько дней назад я его видел в гостинице. Если он во все это замешан, то тогда получат объяснение многие странные вещи, которые здесь происходят, дорогая.

Она долго лежала, не в состоянии принять такое положение, в котором перестала бы болеть спина.

Ее мысли постоянно возвращались к Гектору Ласситеру. Ханна с трудом села и закусила губу. Решившись, она прокралась в пустую комнату Гектора.

Гектор оставил свою седельную сумку рядом с пишущей машинкой.

Облизав губы, Ханна осторожно достала из кожаной сумки стопку листов рукописи.

Она перевернула несколько первых страниц и начала читать рукопись, которую Гектор назвал «Торос и Торсос». Она удивилась, поняв, что это рассказ о Гекторе. Гектор писал о себе в третьем лице. Он использовал свое настоящее имя и свои биографические данные. И Хемингуэй был одним из героев книги.