ее собственная паника перед очередным подорожанием, прошлогодним, десятилетней ли давности, эта Ксюша принималась комментировать общественные движения. Невыносимо!

Сердце прихватывало все чаще. Игорь взялся вести еще одну колонку в газете, работа помогала.

А Ксюша ездила с Валерием Борисовичем, теперь уже Валерой, по магазинам, выбирая тому новую куртку или зубную щетку. Как долго она добивалась, чтобы их с Валерой жизнь стала размеренной, счастливой. В определенном смысле похожей на семейную. Счастливая любовь может быть только такой, Ксюша знала.

Валерий Борисович капризничал, устраивал сцены продавщицам, торговался без устали, рвался все в новые и новые отделы. Она удивлялась – Игорь никогда не вел себя так, Игорь терпеть не мог походы по магазинам и старался, если ей все же удавалось вытащить мужа, купить все сразу и поближе к дому. А еще лучше – заказать необходимое в интернет-магазине. Новая полусемейная жизнь не оправдывала надежд и чаяний. От бесконечных изматывающих поездок за всякой мелочью, от перепадов настроения Валерия Борисовича Ксюша стала уставать.

Половину субботнего дня они потратили на Кировский универмаг и вещевой рынок «Нарва», а ведь у нее дома постельное белье не глажено, валяется, пересохшее, в шкафу после стирки. Игорь какой-то странный в последнее время. Надо бы с ним поговорить по душам, но Ксюша не умеет. Говорить, слова складывать, искать нужные ключики… Попыталась как-то раз во время телепередачи использовать слова Валеры, так муж рассердился почему-то. Ложку на пол бросил. Серебряную.

Домой хочется. По своим соскучилась, а Валерий Борисович в кафе потащит, это у него ритуал. В кафе станет брюзжать, что кофе плохой, обогреватели не работают или кондиционера нет. Станет Ксюшу учить отстаивать свои жизненные позиции – это на десерт. Нашел бы он себе кого-нибудь еще, чтобы у Ксюши время освободилось! Что же жена Валерина не замечает, что муж постоянно где-то болтается? Хоть и не спят вместе, и отношения у них не ахти, но семья ведь, семья!

Двойная жизнь любовницы и жены начала Ксюше надоедать. Но как вернуть свою прежнюю жизнь, не могла придумать. Иногда ей снилось, что Валера попал в аварию, всегда на одном и том же месте – в начале проспекта Стачек. Она плакала во сне, просыпалась в слезах, но с облегчением – больше не позвонит. Ругала себя за испытываемое облегчение, но это же сны, не считается. А у мужа нынешней бесконечной зимой какая-то нездоровая сонливость. И к врачу его не выпроводишь.

Игорь был готов спать по четырнадцать часов в сутки.

На следующую пятницу, когда, по утверждению Ксюши, приходят самые вещие сны, ему приснился недавний посетитель. Это был один из внештатных корреспондентов, но во сне почему-то казался важным и опасным гостем.

– Располагайтесь, дорогой Федор Иванович! – суетился, чуть не лебезил Игорь.

От гостя даже во сне пахло одеколоном, и запах был неприятен и могуч. Жесткий темно-зеленый пиджак лоснился на рукавах и над карманами, как смазанный маслом. Федор Иванович расселся на диване, закинул ногу на ногу, покачивая мыском такого же лоснящегося ботинка, тронутого зеленью непонятного происхождения.

– Вы, журналисты, совершенно не думаете о своем долге перед читателем, – поучал гость, и нога его качалась, качалась. Он заколачивал в незащищенный критическим бодрствованием слух Игоря прописные истины: одну за другой, словно толстостенные бутылочки дрянного одеколона в рыхлый песок, и бутылочки эти все не кончались.

«Да это же не человек, – в какой-то момент с облегчением догадался Игорь, – это же просто слово. Слово “долг” в зеленом сюртуке, тьфу ты, и во сне не избавишься от штампов, – в зеленом пиджаке. Разве что следов перхоти на плечах не хватает. А вот сейчас я его выгоню!» Решение, оглушительно безрассудное, пришло внезапно, и бутылочки принялись лопаться, прямо в песке, что во сне не казалось странным.

Утром в пятницу позвонил Валерий Борисович, что было против правил, ведь Игорь еще не ушел на службу. Ксюша вышла на кухню, чтобы муж не слышал разговора, а на кухне мобильный телефон плохо принимал сигнал, часть слов проваливалась, падала за окно и, похоже, примерзала к заиндевевшему подоконнику.

– Ксеня, – строго произнес Валерий Борисович, – у меня для тебя сюрприз.

Сюрприз заключался в том, что жена Валерия Борисовича уезжала на выходные, и Ксюше по сему поводу предписывалось прибыть вечером на станцию метро «Удельная», чтобы ехать вместе с возлюбленным на электричке – дороги-то плохие, страшно машину разбить – в пансионат в Репино, с ночевкой. Дома же следует сказать, что ее вызывают на выездное заседание, Валерий

Борисович уже оформил в институте липовую командировку на бланке с настоящей печатью, на ее фамилию.

– Я не могу, – пискнула Ксюша, – у меня тут… – замялась, чуть не ляпнула, что муж хандрит.

– Что? Не слышу! – возвысил голос Валерий Борисович. – Ладно, жду в шесть часов на «Удельной», – и отключился.

Точно так же, как забывала, едва услышав, сводку новостей, Ксюша забыла пунцовые и прочие розы, подаренные Валерой, немного спустя забыла красивые слова, сказанные им в начале их романа и многократно повторенные позже, а потому изрядно стершиеся, и под конец, когда муж уже отправился в редакцию, забыла о свидании в шесть часов вечера на «Удельной». Только препирательство с продавщицами и брюзжание Валерия Борисовича не забыла. На всякий случай. Чтобы наверняка не раскаяться. Мобильный телефон она отключила без четверти шесть. Подумав, городской отключила тоже. Сын Никитка в Москве и вечером в пятницу точно не станет звонить родителям. В пятницу-то!

Игорь, вернувшись домой с работы, ощутил перемены, но какие именно, не смог бы сформулировать. Все было как обычно, Ксюша накрывала на стол, суетилась у плиты. За ужином, правда, была разговорчивее, чем в последние месяцы. С некоторым вызовом заявила, что потеряла свой мобильник. Игорь посмотрел внимательно: нет, не расстраивается, это странно, совсем не в характере жены, она, что и говорить, немного скуповата. Двигается мягче, воздух уже не искрит вокруг нее. И вдруг осознал: отпустило. Чувство одиночества и озадаченности исчезло, разжался некий клапан внутри, Игорь перестал ощущать сердце как нечто отдельное, а на кухне сделалось светлее, несмотря на вечер. Хотя неуловимый запах страха остался, но был еле заметен.

– Неси шампанское! – приказал и хотел объяснить, что надо, мол, помянуть телефончик, но не успел: Ксюша живо поднялась, словно только и ждала такого предложения, и отправилась за бутылкой.

После шампанского Игорь почувствовал, что томительное желание близости с женой тоже испарилось. Домашняя тихая Ксюша больше не пугала его, но и не влекла, как все последние месяцы. Жизнь, похоже, налаживалась.

На другой день, не успев расположиться за