– А Клаудия?

– Сначала она работала на кубинскую разведку, потом я перевербовал ее, и она стала работать как двойной агент. За что и была убита. – Секунду помолчав, Дуайер продолжил: – Она была молода, как вы. Тоже из хорошей семьи, хотя и не из такой влиятельной, как ваша. Клаудия много для нас сделала. Ее отца убил Батиста. Она верила в революцию, но разочаровалась, когда власть захватил Кастро.

Дуайер показывает мне фотографию чувственной брюнетки, и я сразу ее узнаю.

– Я видела эту женщину на приеме в Гарлеме. Она убедила меня уйти: сказала, что Фидель не по мне.

– Вы тогда совсем не имели опыта. – Дуайер мило улыбается. – Мне нужно было, чтобы за вами кто-то присмотрел на случай, если вы поддадитесь импульсу и захотите отклониться от плана. Вы понравились Клаудии. Она сказала, что у вас хороший потенциал.

– Когда ее убили?

– Неделю назад.

– Мне жаль.

– Терять своих людей всегда тяжело. Но дело еще и в том, что теперь целое направление нашей работы оказалось под угрозой. Ее источники в опасности. Агент никогда не бывает один. Вместе с ним рискуешь потерять всех, с кем он контактировал.

– Чего вы хотите от меня? Зачем мне ехать в Лондон?

– Там живет бойфренд Клаудии, Рамон Мартинес. Студент. Он тоже был нашим двойным агентом, но не таким ценным и куда менее надежным.

– Вы думаете, это он крот? Он сдал Клаудию?

– Думаю. Правда, доказательств у меня пока нет, а с такими агентами нужно проявлять осторожность. Не следует слишком поспешно жечь мосты. Наша задача – обратить этих людей против Кастро и заставить работать на себя. Но нельзя и забывать о том, что кто-то сливает информацию Фиделю. Катастрофа в заливе Свиней – результат такой утечки. Мне нужно знать, кому я могу доверять.

– Так мне-то что делать?

– Зажить в Лондоне студенческой жизнью. Пересечься с Рамоном. Привлечь его внимание. Постараться выяснить, кому он предан.

– Я бы не отказалась поступить в университет по-настоящему.

– Вы и поступите. По-моему, вам было бы интересно изучать политологию.

– А расходы на проживание?

Дуайер улыбается.

– В благодарность за вашу работу мы, разумеется, все вам компенсируем. Если учесть, сколько мы уже вам заплатили, вы становитесь состоятельной женщиной, мисс Перес.

Похоже, я лечу в Лондон, а не в Мадрид.

* * *

26 ноября 2016 года

ПАЛМ-БИЧ

Вкус шампанского оказался не так хорош, как она ожидала. Оно, конечно, неимоверно дорогое, изысканное, ее любимой марки. Но в своем воображении она сотни, тысячи раз откупоривала эту элегантную бутылку при других обстоятельствах и в хорошей компании.

За долгие годы аромат победы словно бы выдохся. Теперь каждый пузырек рассказывает о том, чем пришлось пожертвовать.

После стольких рискованных шагов и промахов, после стольких заговоров и покушений Фидель Кастро наконец-то мертв. Время сделало то, что не удалось ни ей, ни другим.

А может быть, если говорить откровенно, главная причина ее разочарования – одиночество. Вкус победы тускнеет, когда рядом нет того, с кем ты хотела бы разделить радость. А образы и ощущения твоей юности так дразняще остры, и воспоминания о днях, утопленных в шампанском, манят тебя, как пение сирен.

Она смотрит на часы: быть наедине со своими мыслями ей осталось недолго, скоро начнут звонить родные и друзья из разных стран.

Плавно прошествовав в свою спальню, а оттуда в гардеробную, она перебирает платья – все яркие, с разноцветными принтами – и находит самое подходящее для такого вечера.

Он всегда говорил, что красное ей идет.

Она одевается не спеша, тщательно подбирая аксессуары. Сосредоточенно укладывает волосы и красится. Ее вкус мало изменился с тех пор, когда ей было двадцать два. Она всегда смеялась над теми статьями в журналах, где женщинам рекомендуется одеваться «по возрасту». Неужели кому-то не понятно? Женщина, черт возьми, должна одеваться так, как хочет!

Нанеся духи на кожу за ушами, она надевает браслет, гармонирующий с желтым бриллиантом, который уже много лет красуется на ее пальце. В этот момент звонит телефон.

Кто на другом конце провода, она, конечно же, знает. Она ждала этого звонка не одно десятилетие. При звуке знакомого голоса она улыбается.

– Здравствуй, Эдуардо.

Октябрь 1962 года

ЛОНДОН

Из месяца в месяц Дуайер сообщает мне новости о выживших участниках операции на Плайя-Хирон. Так со дня моего отъезда из Палм-Бич проходит год, потом полтора. Говорят, что президент Кеннеди делает все возможное для освобождения пленных. Но нам остается только ждать, пока правительства ведут переговоры, орудуя человеческими судьбами, будто пешками на шахматной доске.

Раньше я не понимала, насколько шпионы одинокие люди и как им трудно постоянно носить маску. И все-таки, несмотря на мое одиночество и на трудности, мне нравится, какой я благодаря этому стала.

Сильной, смелой, независимой.

Пожалуй, нет на свете лучшего места для лечения сердечных ран, чем Лондон. Я наладила здесь новую жизнь: поселилась в уютной квартирке в Найтсбридже, поступила в университет. Учеба оказалась такой интересной, как я и ожидала. Сокурсники тоже не разочаровали.

Я давно мечтала жить там, где меня никто не знает, и наконец-то моя мечта сбылась. Здесь я могу быть просто Беатрис, студенткой политологического факультета. И иногда шпионкой ЦРУ.

Родители удивились, узнав, что вместо Мадрида я обосновалась в Лондоне и что мне не нужны их деньги (второе, вероятно, оказалось для них еще большим сюрпризом). Наверное, они оба решили, будто меня содержит Ник или другой состоятельный мужчина, но мы таких вещей не обсуждаем. Это уже действительно не их дело.

Пропасть между нами разрослась, как никогда, причем не только из-за расстояния, которое нас теперь разделяет. Особенно в мамином случае. Перед моим отъездом мы высказали друг другу, что думали. Многого из этого говорить бы не стоило, но теперь сказанного не воротишь. Как два враждующих государства в режиме «разрядки», мы почти не поддерживаем отношений, и океан между нами пришелся очень кстати.

С Элизой мы переписываемся. Она уговаривает меня вернуться домой или хотя бы просто приехать к ней в гости. Прислала несколько фотографий со свадьбы Изабеллы. Самой Изабелле я только передала поздравления, а больше мне нечего сказать старшей сестре.

Зато Элизе я рассказываю об однокурсниках, о базарчиках, где я с удовольствием рыскаю по выходным в поисках симпатичных вещичек для своей квартиры. Рассказываю о друзьях, о вечерах в ресторанах и барах, где моя фамилия никому ни о чем не говорит и где никто не пытается найти мне жениха.