– А что вы будете делать? – с тревогой спросила девочка.

– Вскипячу воду, потом остужу в миске, ведь больной глаз лучше всего промывать именно кипяченой водой. А пока она будет остывать, мы с тобой попьем чаю с отменным печеньем миссис Тиммс. Что скажешь?

Оказалось, Лотти та еще болтушка. Она рассказывала про семью – мать, которая берет на дом стирку, отца, работающего в дубильне в районе Чок-Фарм, и трех старших сестер. Лотти, на самом деле, было уже десять лет, и она единственная из семьи до сих пор посещала школу.

– Три утра в неделю, – гордо сообщила она. – А остальное время работаю в туннелях. Но сегодня слишком хороший день, чтобы сидеть под землей, поэтому мы сбежали и пошли в парк. Может, получим за это, старый мистер Антробус ужасный зануда. Папа говорит, что такой может в любой серебряной подкладке найти тучку. Я совсем не понимаю, о чем он, но это меня всегда смешит! – радостно разулыбалась Лотти, прикончив вторую печенюшку.

– А что за туннели, Лотти?

– От канала до железнодорожной станции. – Заметив мой удивленный взгляд, Лотти пояснила: – Мы помогаем загружать и разгружать повозки. По воде приходит уголь и другие штуки, а потом их перекладывают на повозки, и мы ведем пони по туннелям к самому Кингс-Кроссу, там его отправляют поездами, которые развозят эти штуки по всей стране. В большие дома, на фабрики, везде. А некоторые даже на побережье. Вы когда-нибудь были на побережье, миссис?

– Да. Там очень красиво.

– Ой, я тоже туда хочу!

– Надеюсь, однажды ты туда попадешь. А сейчас посиди-ка смирно, только немного запрокинь голову. Вот так, отлично.

Я осторожно промыла глаз Лотти прохладной подсоленной водой. По правде говоря, это всего лишь облегчило бы боль, но не избавило от инфекции. Нужно кое-что посильнее. Капелька магии. Я осторожно накрыла глаз Лотти ладонью и прошептала благословение, взывая к Богине земли и ее пестующим силам с мольбой очистить дитя от хвори. Воцарилась особая тишина. Замерла даже Лотти. Моя ладонь вдруг нагрелась, и я знала, что девочка ощутит жар, который не причинит ей ни боли, ни неприятных ощущений.

Через миг все закончилось. Я отставила миску в сторону.

– Вот и все, Лотти.

– Все, миссис?

– Скажи матушке, что сегодня промывать не надо.

Девочка просияла.

– Мне уже лучше, правда!

Проводив ее к двери, я проследила, как Лотти побежала к друзьям. Возможность так легко исцелить, напомнить себе, что в мире еще немало работы, что всегда будут те, кто нуждается в моей помощи, меня ободрила.

Только я собралась вернуться к Эразмусу, как вдруг невольно вскрикнула от изумления, заметив на другом конце улицы некую девушку. Она была одета совсем не так, как в прошлый раз, и стояла одна, что само по себе удивляло, однако я совершенно точно смотрела на гадкую близняшку из прислуги Гидеона. Она явно следила за магазином. Должно быть, ее послали за мной шпионить, а значит – Гидеон рядом, и он знает, что в Бэткоме я не погибла. Выходит, Гидеон настолько беспокоился, что отправил ко мне свою приспешницу – мысль странным образом радовала, однако меня тревожило, что мы потеряли возможный элемент неожиданности. Близняшка заметила, что я на нее уставилась, и тут же поспешила прочь. Я рванула за ней, расталкивая мешающих людей и вызывая в свой адрес ругательства и проклятия. Лишь бы не упустить девчонку! Однако она невероятно шустро перебирала ногами, а я еле бежала из-за тяжелых юбок. Расстояние между нами все увеличивалось, и я испугалась, что близняшка улизнет.

– Держи ее! – крикнула я, тыча в нее пальцем на бегу. – Держите девчонку!

Никто не обращал внимания, люди разве что убирались с моей дороги.

– Стой, воровка! Держи воровку!

А эта фраза вызвала разительную перемену. Теперь все жаждали мне помочь. Из дверей тут же вывалился пекарь, однако девица от него увернулась. Два молодых человека преградили ей путь, но она метнулась в сторону. Наконец пожилой чистильщик обуви сумел выставить ногу так, чтобы девица споткнулась и рухнула на мостовую. К тому времени, как я к ней добралась, два прохожих уже вздернули близняшку в вертикальное положение. Люди тяжко трудились, чтобы не умереть от голода, и бережно хранили спасающие их крохи. Таким образом, высшие слои общества презирали воров за факт кражи, а бедняки – потому, что воры брали то, что они сами себе не могли позволить. Девицу держали крепко.

– Я не воровка! – заявила она, едва не брызгая слюной от возмущения с искаженным от ярости лицом. Однако затем она сообразила, что такое поведение ей не поможет, и вмиг преобразилась, чуть ли не падая в обморок на одного из держащих ее мужчин. – Ах! – жалостливо всхлипнула она. – Я ничего такого не сделала, а эта женщина за мной погналась.

К толпе подошел пекарь.

– Если ты ничего не сделала, то зачем убегала?

– Тот, кому нечего скрывать, бежать не будет, – согласилась женщина в замысловатой шляпке.

– Я испугалась! Эта женщина помешанная. Бормотала странные слова, когда я прошла мимо, бессмысленные фразы. А когда она за мной погналась, я была в ужасе. Я же совсем одна…

– Если она воровка, – поинтересовался пекарь, – то что она украла?

Я лихорадочно соображала, что же у близняшки может быть ценного. Ни ожерелья, ни колец я не увидела, да и денег у нее могло не оказаться.

– Мою серебряную брошь, – сказала я. – С воротника. Девица ее стащила и рванула прочь.

– И где она теперь? – спросила женщина в шляпе.

– Нет у меня никакой броши, – заявила близняшка. – Ни в руках, ни в карманах, видите? – Она вывернула карманы платья, а затем продемонстрировала зрителям раскрытые ладони. – Я не заслужила такого бессердечного обвинения.

– Должно быть, девчонка выкинула брошь, – предположила я, зная, что несуществующий предмет никто не найдет, – когда поняла, что ее поймают. Ее следует отвести домой, к родителю или опекуну. Должен же кто-то за нее ответить.

Я надеялась, что произойдет чудо и окружающие со мной согласятся, а девчонке придется отвести меня к своему хозяину.

– Клянусь, я не виновата, – со слезами повторила близняшка, – а эта незнакомка пытается вас всех обмануть. Кто знает, что ей надо… что за человек станет бормотать чужеземные слова перед несчастной девушкой? Кто-нибудь здесь знает эту женщину?

Гидеон выбирал своих маленьких приспешниц мудро. Этой хватило ума догадаться, что здесь я чужая и мне будет сложно объяснить, как я здесь оказалась. Поведение небольшой толпы начало постепенно меняться. Мужчина уже скорее не держал близняшку, а поддерживал. Люди шагнули ближе к обличающей меня страдалице, которой уже кто-то протягивал платочек, чтобы она вытерла слезы. С каждым мгновением я все больше упускала контроль над ситуацией и призвала на помощь заклинание, чтобы ослабить и отвлечь девицу. Выражение ее лица тут же изменилось – она ощутила мои попытки и старалась им сопротивляться. Я усилила нажим до боли, от чего девица взвизгнула. Я надеялась заставить ее показать свою истинную природу. Если бы она начала рычать и плеваться, если она накинулась бы на меня со всей своей ядовитой силой… ну, мы бы увидели, как тогда на нее взглянули бы добрые жители Примроуз-хилла.