Кто-то встает и уходит, презрительно фыркая, однако большая часть народа остается. Я время от времени поглядываю на Илиас, пытаясь понять, что именно она задумала.

Интересно, благодаря метафизике можно читать чужие мысли? Если да, то студентам, проходящим обучение у мастера телепатии, наверняка приходится ой как несладко. Особенно если этот мастер выглядит примерно как Илиас... ну, как сегодняшняя Илиас.

Так, минуту. О чем я вообще думаю? На весах правосудия сейчас лежит моя судьба, так что нужно максимально собраться. С другой стороны... Разве сейчас что-то зависит от меня? Свой выбор я уже сделал трижды: отказавшись сдавать Конфуция, отказавшись от попытки бегства в Гусиной Гавани и отказавшись от помощи Фан Лина и Лиары. Что ж, пора посмотреть, к какой развязке приведут эти мои решения.

— Прошу внимания! — Глашатай возвращается на свое прежнее место. — К нашему облегчению, нам удалось найти достопочтенного Утриима Кальдерского, и он любезно согласился взять дело подсудимого Грэя под свое крыло.

Пока под общие аплодисменты Утриим заходит в зал, я восстанавливаю в памяти слова Илиас:

Верит в Многоликих. Предвосхищая твой вопрос: Многоликие — это некто вроде полубогов. Духи небес, земли, воды и огня, изредка взаимодействующие с миром людей. Как раз то, что нам нужно.

На вид, Утрииму не меньше шестидесяти. Он чем-то похож на Конфуция, однако имеет более гладкие черты лица и куда более уставший взгляд округлых глаз. Одет вершитель моей судьбы в длиннополую белую мантию, отороченную серебряными полосами.

Толпа зрителей, наконец, успокаивается. Утриим усаживается за судейскую кафедру и, морща лоб, принимается изучать документы — по всей видимости, относящиеся к моему делу. В какой-то момент я ловлю его взгляд на себе. К счастью, в этом взгляде я не вижу осуждения или злобы. Скорее... сочувствие. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Подсудимый Грэй, — сипловатым голосом произносит Утриим, — вы...

— Протестую, ваше высокомудрие! — Илиас мгновенно вскакивает с места. — Мой подзащитный является лордом Грэем, а не просто Грэем.

С трибун доносятся издевательские смешки. Утриим, однако, реагирует более чем спокойно.

— У вас есть доказательства, госпожа Тираль?

— Разумеется, ваше высокомудрие. Вот документы, согласно которым лорд Минэтоко из рода Кайри признает Грэя своим наследником и дарует ему земли от Энтерры до Гваделиуса.

Признаться, я понятия не имею, где находится Энтерра и Гваделиус (ровно как и то, каким образом Илиас удалось добыть эти документы) — что, впрочем, не мешает Илиас передать судье два листка. Пробежавшись по ним взглядом, Утриим кивает:

— Протест принимается. Итак, лорд Грэй Кайри. Вы обвиняетесь в нарушении двадцать четвертого закона нашего Кодекса, согласно которому лицам, не достигшим сорока лет, запрещается без специального разрешения играть в математические игры, в частности, в шахматы. Вы признаете свою вину?

На всякий случай я оборачиваюсь на Илиас. Она недвусмысленно качает головой, так что я встаю и говорю:

— Никак нет, ваше высокомудрие.

— В таком случае я обязан предоставить право высказаться обвинителю. Инквизитор Филлиан Ильш, прошу вас. Господин Филлиан?

В кои-то веки смешки летят не в мою сторону — похоже, пока длилась вся эта канитель, Филлиан умудрился заснуть. Тяжелая у него работенка, конечно. Даже поспать по-человечески не дают бедненькому.

— Да-да... — Филлиан вскакивает с места и отчаянно пытается убрать за уши лезущие на глаза пряди. Те цепляются за уши, но потом вновь возвращаются в вертикальное положение, отчего инквизитор выглядит как неврастеник, поскупившийся на парикмахера. — Преступление Грэя...

— Лорда Грэя, — деликатно поправляет его Утриим.

— Что? Да плевать. Преступления этого юноши зафиксированы инквизитором Ливе Манроузом...

— Протестую, достопочтенный судья! — вновь срывается с места Илиас. — Насколько мне известно, речь идет не о преступлениях, но об одном-единственном преступлении, и то пока еще не доказанном.

— Принимается, — кивает Утриим.

Лицо Филлиана искажается осатанелой гримасой.

— Ливе Манроуз присутствовал на сеансе одновременной игры в шахматы, который проводил этот... лорд Грэй... — чувствуется, что Филлиану стоит огромнейших усилий назвать меня лордом, — в крепости клана Пурпурных Стрекоз. Какие еще вам нужны доказательства? Очевидно, этот юноша виновен и заслуживает высшей меры наказания в виде лишения жизни.

На этот раз слова Филлиана находят одобрение у многих зрителей.

—...виновен!

—...на плаху его!

—...зачем тянуть время?..

У меня начинает сосать под ложечкой — то ли от голода, то ли от нервов. Чтобы немного прийти в себя, я пытаюсь перемножить в уме семьсот семьдесят семь на шестьсот шестьдесят шесть.

— ТИШИНА! — кричит Утриим, и зал как по волшебству замолкает. — Госпожа Тираль. У вас есть, что сказать в оправдание подсудимого?

— Разумеется, ваше высокомудрие. Прежде всего хочу отметить, что история с моим подзащитным — уникальна. Уверена, вы убедитесь в этом, как только я изложу все имеющиеся аргументы. Но для начала мне хотелось бы пригласить для дачи показаний некоторых свидетелей.

Пятьсот семнадцать тысяч четыреста во... Секунду, что она только что сказала? Свидетелей? О таком Илиас меня не предупреждала. От удивления я даже забываю полученное в результате умножения число.

— Прошу, — произносит Утриим, и клерк справа от моей лавки бросается в сторону, чтобы открыть одну из боковых дверей.

Почти сразу же в зал заходят и направляются