— Я не опоздаю, Ром. Ты такой хороший друг! Не знаю, что было бы со всеми нами, если бы не ты…

— Ты никогда не забудешь о том, чем мне обязана, да, Лили? — пробормотал парень.

— Никогда, — заверила его Лили, озадаченная странным тоном друга. Что с ним сегодня случилось?

Ромни поднялся и, улыбаясь чему-то, пошел к шатру.

— Лили, когда мы поедем к королеве? — спросила Дульси, протирая глаза. Она задремала, устроившись возле своего любимца Рафа.

— Не скоро, Дульси.

— Почему? Она нас больше не любит? Я почти закончила для нее подарок.

— В это время года ее нет в Лондоне, — попробовала отговориться старшая сестра. Не объяснять же девочке, что королева не принимает у себя преступников. Их, наверное, уже ищут. Если они попытаются встретиться с королевой, чтобы объяснить ей, что произошло той ночью, их могут схватить прямо на месте и упрятать в Тауэр еще до того, как они успеют рот раскрыть.

— Где она?

— Не знаю точно. Может быть, в Гринвиче, а может, в Ричмонде или Виндзору. У нее много дворцов, Дульси. А может быть, она сейчас путешествует по своему королевству. Летом ее величество не любит оставаться в Лондоне.

— Она однажды была в Хайкрос, да?

— Да, но это было давно, — ответила Лили.

— Мы еще будем здесь, когда она вернется в Лондон?

— Сомневаюсь, Дульси.

— Куда мы поедем?

— На север.

— Туда, где живет Мэри Лестер?

— Да.

— Мы снова будем с ней?

— Надеюсь. Для этого мы и присоединились к табору, Дульси. Мы едем к няне. Мэри подскажет нам, как быть. Она нам поможет.

— Мне так нравятся ярмарки, Лили. Я люблю танцевать. Я не хочу возвращаться в Хайкрос.

Лили вспомнила ту ночь, когда они сбежали из дома, — ночь, когда погиб Хартвел Барклай.

Все было как в кошмаре. И сейчас еще в ушах у нее стояли вопли Тилли, Голые пятки Хартвела торчали из воды. Циско сидел на краю ванны и выкрикивал ругательства вперемежку с жутким хохотом. Дульси смотрела на него огромными глазами. Тристрам говорил, что их повесят. Колпачок соскочил с полога, подбежал к ванне и принялся изучать палец на ноге у Хартвела. И в этот момент раздался душераздирающий вопль.

В дверях стояла кухарка.

— Вы убили его! Хозяин умер! Ты ведьма! Всегда знала, что ты принесешь в дом несчастье! — орала она, указывая пальцем на Лили.

— Но я… — Лили шагнула к кухарке.

— Не подходи ко мне, убийца! Тебя за это повесят! Не подходи ко мне! Убийство! Убийство! — Она побежала по коридору.

— Убийство! Убийство! Ведьма! Праккк! — вопил попугай.

— Черт побери, что здесь происходит? — На пороге возник Фарли. Он ошалело глядел на развернувшуюся перед ним картину. — Эта дура едва не сбила меня с ног.

— О Фарли! Он пытался меня изнасиловать! Только хотел он не меня, а госпожу Лили. О Фарли, у меня будет ребенок! — запричитала Тилли, бросаясь к жениху на шею.

Парень впервые в жизни растерялся.

— Эй, Тилли, малышка, успокойся, — наконец произнес он. — Так рано это не может быть известно.

— Не-е-е-ет! — рыдала Тилли. — Это не от него, это твой ребенок! Твой, Фарли!

— Мой? — тупо переспросил Фарли.

— У меня будет ребенок от тебя, но они подумают, что от него и что я его убила, а не госпожа! Они нас обеих повесят!

— Убила? Так он мертв?

— Господи Боже, Фарли! Какого черта тут делается? — Фэр-факс заглянул в комнату. — Я думал, ты просто заскочил сюда сказать Тилли, что мы сматываемся.

— Что? Вы сматываетесь? Вы убегаете без меня? О, Фарли, как ты мог поступить так со мной?! Ты же сказал, что любишь меня? Как ты можешь бросить меня?! Ведь я беременна от тебя!

— Смотри, что ты натворил, Фэрфакс, — пробормотал Фарли.

— Это не я заварил кашу. — Громила подошел к лохани. — Господи! Господин Барклай! Что это он тут делает в ночной сорочке? — спросил Фэрфакс, надеясь, что брат все ему объяснит. Но Фарли был занят другим — пытался урезонить Тилли.

— Ты хочешь сказать, что пришел сюда за мной? Чтобы забрать меня с собой и Фэрфаксом? — Тилли вытерла слезы.

— А как же! За кого ты меня принимаешь, Тилли? Как не стыдно так плохо обо мне думать. — Он укоризненно глядел на подругу.

— Так, значит, я теперь буду Тилли Одел? Да, Фарли? — спросила Тилли.

— Так-то лучше будет, — ответил за брата Фэрфакс. — Не хочется, чтобы мой племянник рос, как уб… — начал он, но густо покраснел, вспомнив про Тристрама, которого тоже никто не считал законным сыном капитана Кристиана.

— Так что мы будем делать, Лили? — Тристрам смотрел па дядю Барклая. — Кухарка считает, что ты его убила. Я говорил, что никто тебе не поверит. И констебль тоже. Нас и так все здесь ненавидят. Они повесят тебя, Лили, а после сегодняшнего, после того, что натворили мы, они, наверное, и нас повесят тоже.

— Они не могут повесить Лили! — закричала Дульси, а Раф залаял.

— Но меня непременно должны выслушать. — Лили смотрела на Фарли и Фэрфакса. Однако выражение их лиц убедило ее в обратном. — Я расскажу им правду. Они должны поверить мне, — тихо повторила Лили, хотя прекрасно понимала, что никто ей не поверит.

Только сейчас ей по-настоящему стало страшно. Кто ей поверит? Тристрам прав — никто.

— Госпожа Лили, — прервал ее размышления Фарли, — мы с Фэрфаксом это… ну… уходим из Хайкроса. Теперь нам больше ничего не остается. И вам стоит пойти с нами. Эти деревенские скорее сровняют дом с землей, чем дадут вам возможность объяснить все.

— Госпожа Лили, послушайте его. Фарли говорит правду, и я за вас боюсь тоже, — поддержал Фэрфакс брата.

И девушка решила последовать их совету.

Быть может, если им удастся убежать из этого гнилого места, те все настроены против них, они смогут найти способ объяснить все властям и будут услышаны.

Пока Фарли и Фэрфакс уносили в конюшню сундук с вещами Лили, та помогла брату и сестре собрать все необходимое на ближайшие несколько недель. Мысль отправиться к Мэри Лестер пришла ей в голову в тот момент, когда она лихорадочно искала красную тапочку Дульси. Только няня могла помочь им и подсказать, что делать дальше.

Фарли и Фэрфакс запрягли в тележку волов и покатили к воротам. Тристрам, Дульси и Тилли забрались на сундуки и узлы. Туда же прыгнули Колпачок и Раф. Циско продолжал хохотать как безумный.

Фарли и Фэрфакс не сообщили хозяйке, отчего так гладко прошло все в конюшне. Им повезло — конюха там не оказалось. Должно быть, кухарка отправила его в деревню известить о происшедшем. Кухарка заперлась в своей комнате и орала как ненормальная: «Убийцы! Убийцы!» На случай, если она вдруг расхрабрится и надумает выбраться из своей комнаты, братья Одел закрыли входную дверь на засов.