у швартовочной мачты в шумном торговом городе близ Рукава Мира. Бурная река, что брала начало в верховьях заснеженных гор на западе, здесь разливалась необычайно широко и утихала; впрочем, её коварные водовороты сгубили многих, кто неосмотрительно пускался в путь к другому берегу на утлой лодчонке.

– Ух, – выдохнула Тайра восторженно, приставляя руку ко лбу, чтоб солнце не слепило глаза. – Так море выглядит? Другой стороны не видать…

– Так, но не совсем, – ответил Алар спокойно. Отчего-то наблюдать за ней сейчас – оживлённой, страстной и счастливой, пожалуй – было необыкновенно приятно. – Тут тоже бывают приливы и отливы, но не такие, как на берегу моря. И вода здесь другого оттенка – из-за водорослей.

– И ветер пахнет иначе, – согласился Дёран, довольно щурясь. – Давненько я тут не бывал – целую жизнь, пожалуй, а то и не одну… Рейна, ты куда?

Девочка, успевшая отбежать уже на десяток шагов, обернулась, довольно пританцовывая.

– Корабли! – ткнула она пальцем в сторону белых треугольников-парусов, реющих над голубой водой. – Мы ведь поплывём на корабле?

Лицо её так светилось от предвкушения, что Алар помедлил с ответом.

– Сразу не получится, – мягко произнёс он наконец. – Сперва надо пойти на базар, продать гурна и избавиться от лишних вещей – а заодно и купить всё необходимое, чтобы на том берегу мы могли хотя бы издали сойти за местных.

Тайра, которая стояла у парапета и жадно разглядывала корабли, словно бы летящие над водой, тряхнула головой:

– С таким настроем, эстра, только за бесценок продать что-то и можно. Да и кто ж гурнов вот так, с наскоку продаёт? Надо походить туда-сюда, прицениться… Может, и вовсе не продавать: он выносливый, молодой, жары не боится.

В последние дни она нередко начинала спорить на ровном месте, словно сама себе пыталась доказать собственную ценность. А сейчас, под бескрайним синим небом, у кромки безбрежных вод, под крики морских птиц и незнакомую, непонятную речь – и вовсе как опьянела.

– Иногда лучше продать подешевле, зато сберечь время, – терпеливо ответил Алар. Спорить ему также не хотелось, но и настаивать на своём, ничего не объясняя, он не собирался, а потому обратился к Рейне: – Помнишь, о чём мы говорили на дирижабле? Отчего эстры часто гибнут вскоре после сброса?

Девочка помрачнела и посерьёзнела разом: подобные беседы пока давались ей нелегко, поскольку из кимортов она знала только Фогарту и Телора, а из эстр – одного Алара, а потому принимала всё слишком близко к сердцу.

– Когда случается сброс, киморт разом тратит всю силу, – буркнула она, опустив взгляд, точно надеялась на то, что если излагать факты с неохотой, то они как-нибудь сами отменятся. – И переносится в одно мгновение туда, куда хотел отправиться, но не мог. Но не точно туда, а к ближайшему возмущению морт от того места… Может, к озеру Арирамар, а может, в деревню, откуда он родом. Или просто подальше оттуда, где быть сил никаких нет.

Тайра, поначалу не слушавшая рассказ, на это месте вздрогнула.

«Интересно, – промелькнуло у Алара в голове. – О чём она подумала?»

– Или в другую страну, – добавил он вслух. – Повезёт, если эстра окажется в спокойном месте, где ни людей, ни зверья нет… А если на пути у стаи диких собак? Или того хуже, у какой-нибудь хадарской деревни? В одеждах, которые там не носят, в худшем случае – не знающий местного языка, да ещё и без сил. Долго ли он протянет? Ослабленный чужак – это соблазн, а здесь, на юге, с соблазнами не борются – им с радостью уступают.

Дёран отвернулся и принялся отстранённо перебирать струны; Тайра поморщилась:

– На всё-то у тебя ответ есть, эстра… А чутьё на что тогда? Вот что я тебе скажу: если мне не хочется продавать гурна, так это значит, что и не выйдет продать его без убытка! Но делай, как знаешь.

Она как в воду глядела.

Им пришлось обойти половину рынка, прежде чем удалось найти сговорчивого торговца, который согласился купить вьючное животное – хоть бы и за половину той суммы, которой оно стоило. Многие лавки были закрыты и пусты; а там, где хозяева присутствовали, они горячо обсуждали что-то со своими помощниками или друг с другом, выразительно замолкая, стоило появиться покупателю.

– Эхма! Неужто вы и впрямь собираетесь в пустыню идти? – удивился торговец, болтливый кьярчи-полукровка с аккуратно, по-северному подстриженной бородой, отсыпая им деньги за гурна. – Нет, где справную одежду купить – я вам подскажу, есть у меня кум… Но сейчас – и дале Шуду соваться… – Он поцокал языком и покачал головой.

Тайра, увлечённая пересчётом монет, нахмурилась только. Алар с Дёраном переглянулись со значением в полумраке лавки, пропахшей зверьём и плохим табаком.

– А почему же не стоит туда идти, уважаемый? – осторожно спросил Алар.

Торговец, рассеянно наблюдавший за Тайрой – он, без сомнения, узнал в ней соплеменницу, – ответил бойко:

– Так как же? Конклав, говорят, пал – война в пустыне! Каждый город сам за себя, а в Ашрабе и вовсе, говорят, крови пролилось – что дождя в горах на севере по весне… Ох, что же теперь будет, откуда же теперь взяться богатым караванам… здешний базар – и тот затих, опустел, обезлюдел… – запричитал он напоказ, почуяв благодарных слушателей.

Позже Алар прошёлся ещё по рядам, поговорил с другими людьми – и, к сожалению, пугающие вести подтвердились: юг, и без того беспокойный, уже месяц как был охвачен огнём междоусобицы.

– И Лоргинариум полыхает, и Земля злых чудес, – не удержался он от вздоха. Стоял полдень – самая жара; торговля на базаре замерла, зато чайные полнились людьми – а значит, разговорами, смехом и звоном посуды. Свободное местечко для обеда, сказать по правде, удалось найти с трудом, и то благодаря Дёрану, который приглянулся хозяйке. – Воистину говорят же: вылез из ямы, да упал в колодец. Хоть в Ишмират беги, право слово, да там, боюсь, и своих беглецов уже хватает.

– Может, так, а может, и нет, – возразила Тайра, вяло ковыряясь в своей тарелке – местная кухня пришлась ей не по вкусу, особенно обилием специй. – Ведь всякий человек считает, что уж его-то беда обойдёт. Наместники частенько лаются, простой люд привык уже… Если бунт вспыхнет, то пока лорга сотню-другую бунтовщиков заживо не сожжёт, на суше не утопит да без петли не перевешает, никто и не поверит, что всё всерьёз. Я б и сама не поверила, пожалуй, если бы не наслушалась ваших разговоров. Может, наоборот бы в самую гущу табор повела: там, где царит страх, люди своё