Макс не спал. Он смотрел на лежащую рядом Ксению, которая дремала, положив голову на скрещенные руки, переплетя ноги с его ногами. На ее спящем лице читалась боль и печаль и в то же время готовность к действию. С тех пор как арестовали дядю и судьи распутывали клубок, состоящий из денежных проигрышей и бессовестных кредиторов, которые наняли вооруженных негодяев, чтобы выбить из него долги, Макс познакомился с новым качеством Ксении — ее способностью преодолевать трудности. Он восхищался ее упорством, умением создавать вокруг себя невидимую броню, которая позволяла ей сохранять силы для борьбы, хотя, к сожалению, изолировала ее и отдаляла от любовника.

Узнав плохие новости, Макс сразу же предложил ей свою помощь, но она даже не захотела отвечать на большинство его вопросов.

— Ты здесь, и большего я от тебя не требую, — строго ответила она.

Ее слова унижали Макса, он не хотел, чтобы к нему относились как к инструменту для развлечений. Но он был достаточно сильным человеком, чтобы позволить себе отступить перед сбивающей с толку сложностью этой женщины. Слишком он ее любил. Обиженный ее лаконичной репликой, он не стал настаивать, предоставив ей возможность поступать по своему разумению. Поддаваясь ее капризам, он радовался как сумасшедший, когда ее лицо освещала улыбка и она казалась ему счастливой.

На столе лежало письмо Сары. Макс получил его накануне и сразу же забронировал спальное место на ночной поезд, отправляющийся в Берлин. Оставалось всего несколько часов для того, чтобы упаковать чемодан. Он хотел сообщить Ксении о своем отъезде во время обеда, но в тот день она по непонятной причине была такой веселой, что он не решился ее огорчить. Как многие молодые люди, он предпочитал откладывать проблемы на потом с иллюзорной надеждой, что они сами по себе развеются. Съев омлет и выпив бутылку вина в бистро на углу улицы, они, держась за руки, отправились к Максу домой.

Внезапно его охватило нетерпение от бездеятельности, вес тела Ксении сразу показался тяжелым, а ее ровное дыхание превратилось в упрек. Охваченный тоской, он постарался соскользнуть с кровати, не потревожив ее. Вздохнув, Ксения перевернулась, зарылась лицом в подушку, натянув одеяло на голову, чтобы тут же откинуть его назад.

— Который час?

— Прошло два часа.

— Уже! Мне надо бежать!

Соскочив с кровати, она предстала перед ним. Каждый раз, видя ее нагой, Макс вздрагивал, испытывая непреодолимое желание. Их отношения длились несколько месяцев, но он никак не мог насытиться ею. Осанка Ксении, запах ее кожи, бьющий через край темперамент и искренность, ее бесконечная гордость и смелость, нежность, которая иногда взрывалась с волнительной свежестью, — все, что делало ее неуловимой и воздушной, безнадежно пленило Макса фон Пассау. Тем не менее он не отрицал, что его любовь не приносила ему покоя. Ксения не хотела, чтобы он познакомился с ее близкими — ни со старушкой няней, ни с Машей, ни с Кириллом.

— Я не хочу тебя ни с кем делить, — говорила она с такой страстью в голосе, что он сразу же успокаивался, счастливый.

Теперь он думал, что знает ее. Знал, что у нее есть дар передавать ему и свое нетерпение, и свою печаль. Возможно, он слишком многое прощал ей, как часто говорил себе, не зная, как преодолеть эту слабость.

В последнее время в лице молодой женщины сквозило беспокойство, которое она не могла полностью скрыть. Дело в том, что арест дяди затронул самолюбие Ксении. «Александр не вульгарный преступник. Наша семья выше этого», — пробормотала она с опущенной головой, и Макс понял, что она стыдится этого доселе неизвестного чувства. Его взволновало то, что она сражалась не только с чиновниками, но и с самой собой, отказываясь быть побежденной, и это делало ее очень притягательной.

Когда они работали над фотографиями для выставки, Макс предложил сделать паузу и отдохнуть, но она отказалась, зная, насколько это важно для него. Значение, которое она придавала фотосессии, делало ее еще желаннее. Декорации и освещение он старался выбрать так, чтобы порой она оставалась в тени, подчеркивая таким образом двойственность ее личности.

Борясь с нехорошими мыслями о том, что женщина, которую он любит, держит его на расстоянии, Макс выбрал другой способ приблизить ее к себе — с помощью фотоаппарата. Именно объектив давал Максу возможность сорвать с нее маску, обнажить ее чувства, превратить ее в олицетворение всех женщин — смелых, задорных, но хрупких.

— Что с тобой? — спросила она, перед тем как скрыться в маленькой ванной, которая также служила фотолабораторией.

Если в первое время их связи она стеснялась показываться перед ним голой, заворачиваясь в простыню или рубашку, во все, что попадалось под руку, то с течением месяцев научилась и обнаженной вести себя естественно. Шум теплой воды в трубах не дал Максу ответить. Сквозняк заставил его содрогнуться. Он оделся, зажег сигарету и сделал несколько быстрых затяжек. Потом налил рюмку коньяка, которую выпил залпом.

Появилась Ксения и стала собирать разбросанные по комнате вещи. А он думал о том, как красиво каждое ее движение. Она что-то радостно мурлыкала. Уже несколько дней он не видел ее такой расслабившейся, и от этого чувствовал себя еще более виноватым.

— Увидимся вечером, как обычно? — спросила она.

— Не сердись, но сегодня вечером я не смогу.

— Вот как! Почему?

Он погладил ее по волосам. Ситуация становилась какой-то абсурдной. Ему казалось, что он предает ее, в то время как он не делал ничего плохого, за исключением того, что оттягивал новость до последней секунды. Правда, эта новость, без сомнения, принесет ей боль.

— Я должен вернуться в Берлин на некоторое время.

Она застыла на месте, удивленная.

— Что?

— Я знаю, что все это внезапно, но вчера утром я получил письмо от Сары. Это моя хорошая знакомая, я тебе рассказывал. Ее отец серьезно болен. Он прикован к постели, поэтому она оказалась одна во главе предприятия Линднеров. Она очень растерянна и нуждается в поддержке.

Ксения поочередно смотрела то на Макса, то на письмо, которое он держал в руке. Она как-то напряглась и нахмурилась.

— И ты можешь ей помочь?

— Разумеется, не в руководстве универмагом. Я в этом ничего не понимаю. Да Сара и сама там справится. Речь идет о моральной поддержке. Она будет счастлива знать, что кто-то находится рядом с ней, — сказал он, пожав плечами.

— И поэтому ты бросаешь все здесь и едешь к ней? Я думала, ты готовишься к выставке. Ты столько работал в последнее время.

— Я знаю. И ты прекрасна, несмотря на то что тебе было тяжело. Я так тебе благодарен. Но сейчас положение Сары кажется мне более важным. Саул Линднер — замечательный человек. Врачи опасаются делать прогнозы. В жизни нужно уметь оказываться там, где в тебе нуждаются. Я не хотел бы, чтобы она чувствовала себя покинутой.

— Бедненькая, — всплеснула руками Ксения.