в обществе. У нас такая правоприменительная деятельность государства издревле называлась «закон – что дышло».

Конечно, в многообразии нашего мира все здесь изложенное не так просто – во многих странах источником права являются не только законы, но и имеющие силу закона правовые обычаи, судебные прецеденты – так называемое обычное право (Common Law). Но это уже совсем другая история. Мы здесь разбираемся не с классификацией источников права по их формальному способу существования. Поэтому для краткости и ясности законом будем именовать все источники права, независимо от формы существования. Здесь нам важно подчеркнуть значение соответствия между законом и тем, как государство соблюдает свои законы на практике: что торжествует – законность или «закон – что дышло»?!

В процессе познания и в других областях человеческой деятельности многие пути хороши, только если при этом не отрываться от основы, поскольку это чревато всякими нехорошими последствиями. Вскрывая причины краха меньшевистской политики соглашательства с СССР западных социалистов 70-80-х годов, Владимир Буковский в своей книге «Московский процесс» (М.: МИК, 1996 г., С.250) пишет, как один старый социал-демократ, человек исключительной честности, сказал ему, что социал-демократия имеет право на существование до тех пор, пока в основе ее политики лежит последовательный антикоммунизм, – иначе она вырождается в «керенщину».

Чем закончились в нашей стране меньшевизм с «керенщиной», в том числе и для самих меньшевиков, очень хорошо известно. Но такой принцип «если настоящая социал-демократия – то необходим антикоммунизм» можно по аналогии перенести и на исследование общественно-политических систем – если квалифицированно исследовать общество, то к анализу необходимо подходить прежде всего с правовых позиций. Если одно – то необходимо другое. Иначе с исследователем может случиться то же самое, что и с меньшевиками. Расстрельный подвал им, может быть, сейчас и не грозит, но вот опозориться на весь мир можно запросто, да такими и остаться во всемирной истории.

2. Что такое советская власть

О крахе советской власти говорят все. После августа 91-го это мнение стало настолько общепризнанным, что и спорить боязно. При этом, однако, до сих пор никто так и не удосужился дать ей определение, выдерживающее хотя бы малейшую конструктивную критику. Так, под советской властью понимают политический режим, основанный на коммунистической идеологии. Но коммунистическая идея – миф, утопия. Что-либо реальное может основываться на мифе, только если в него верят. А кто у нас всерьез воспринимал идею коммунизма?! И много ли их было?! По свидетельству Эрнста Неизвестного, самые ярые антисоветчики, которых он только знал, были в ЦК КПСС («Общая газета» от 18-24 мая 2000 г.). Давно известно, что в застойные коммунистические времена даже советские психиатры в штатском в заключениях судебно-психиатрических экспертиз по политическим (!!!) делам не стеснялись ссылаться на преданность идеалам марксизма-ленинизма как на неоспоримое свидетельство невменяемости.

Приверженцев коммунистических идеалов во всем мире можно было найти немало – от постоянных клиентов советских психушек до многочисленных представителей западной интеллектуальной элиты. Но в советском партгосаппарате их не было и быть не могло – реальные принципы коммунистической власти были несовместимы с коммунистической идеологией. Подчеркну, что здесь речь идет именно о реальных принципах, а не о показушных, под которыми скрывали реальные. В те времена у нас существовала всеобщая болезнь – одна на всех – когда человек думал одно, говорил другое, а делал третье. Может ли такое быть основой сверхмощного режима, державшего в страхе весь мир?! И может ли смена внешней идеологической вывески доказывать конец политического режима, основанного на чем-то совсем другом?!

Обычно вывод о крахе советской власти доказывают отсутствием в стране политзеков и прекращением преследований по политическим мотивам. Действительно, политзеков и политических репрессий у нас сейчас нет. Точнее они отсутствуют в том виде, в каком их общепринято было понимать с застойных времен. Но в перестроечные времена, когда уже дозволялось ругать Сталина, а диссиденты еще сидели, от некоторых, сидевших при Сталине, слышались такие утверждения: «Вот нас тогда сажали за антисталинские разговоры дома на кухне – мы были политзеками! А нынешние диссиденты сидят за открытые выступления против советской власти – они уголовные преступники!»

Еще одна, но уже современная вариация: «Большевизм у нас давно рухнул! Большевики никогда бы не потерпели, чтобы их открыто ругали. Раз нынешняя власть терпит, когда ее так ругают в наших средствах массовой информации, то большевизм в России кончился!!!» И так говорит один наш известный на весь мир борьбой с большевизмом писатель. Другой наш всемирно очень известный «антисоветчик», постоянно проживающий на Западе уже четверть века, недавно заявил по телевизору российской аудитории, что когда он у себя дома сидит за подключенном к Интернету компьютером, то понимает, что советская власть у нас уже невозможна.

Всем этим разным определениям присуща одна общая черта – они ничего не определяют. В основе таких глубокомысленных выводов о конце советского режима лежит глубокое убеждение о невозможности существования большевизма, советской власти в условиях, когда их публично ругают – при свободном информационном обмене. Но если при Сталине сажали за антисоветские анекдоты на кухне, а при Брежневе – нет, то это вовсе не означает, будто советская власть кончилась в марте 53-го. К сравнению по внешним проявлениям – к видам и формам, в которых власть проявляется, – следует подходить с большой осторожностью. Сходные по своей людоедской сути режимы могут действовать различными методами, под прикрытием различных форм, оставаясь при этом людоедскими. Если красные кхмеры в Кампучии нагородили горы человеческих черепов, но при этом обходились без газовых камер, в отличие от Гитлера, то это еще не доказывает, что в Кампучии тогда процветали гуманизм, демократия и права человека.

Советский режим на протяжении всей своей истории постоянно видоизменялся, и порой очень сильно. Преследование за открытую критику, подавление свободы слова и информации как сталинскими, так и брежневскими методами были присущи тем целям, которые в те времена режим преследовал. Изменились времена, частично цели, а вместе с ними и методы достижения таких целей. Но некоторое изменение методов и форм осуществления власти само по себе еще не означает конца власти. Все эти видоизменения были разными следствиями одной причины – сущности советской власти. Поэтому необходимо исследовать и понять сущность этой власти.

Интересно у