Я вдруг резко осознала, что если вдруг Кару нам не отдадут, то я на самом деле умру. Все погибнет, все перестанет иметь хоть какой-либо смысл. Потерять ее во второй раз, даже толком не обретя – это будет выше моих сил.

Роман будто бы прочел мои мысли и поспешно обнял, притянув к себе за плечи.

– Все будет хорошо, слышишь? Не сомневайся во мне. – Он поцеловал меня в макушку, а я только согласна кивнула. Действительно, чего я боялась? Что Рома не постоит за нашу дочь? Такого просто не могло быть…

– Идем, детка, – сказал Коршун, беря меня за руку. – Ничего не бойся. Сегодня-завтра мы вернемся домой вместе с дочерью. Обещаю.

Прага встретила нас солнцем, ветром и относительным шумом. Я с удовольствием озиралась вокруг, пока мы ехали на такси по продиктованному Ромой адресу. Он все время держал меня за руку и нежно поглаживал тыльную сторону.

Я отвлеклась, пускай и совсем ненадолго, но уже через несколько минут мы подъехали к нужному месту.

Нас встретил красивый и большой дом, окруженный зеленой лужайкой. Во дворе я сразу заметила детские качели и в сердце защемило. На них качалась наша Кара, в то время, как мы с Ромой ее мысленно похоронили…

– Все хорошо, – в очередной раз прошептал Коршун, притягивая меня ближе к себе. Мы вышли и машины и стали дожидаться найденного Коршуном переводчика. Ни я, ни он не владели ни чешским, ни сносным английским, поэтому пришлось прибегнуть к помощи третьих лиц.

Переводчик не заставил себя ждать. Ничем непримечательный с виду мужчина припарковался возле нас, поздоровался и представился. Получил конверт от Коршуна и после обмена бесполезными любезностями, мы, наконец-то, двинулись вперед. Настало время вернуть Каролину в семью.

Глава 80

– Что она говорит, что она говорит?!

Сказать, что все были на нервах, значит, ничего не сказать. Внутрь нас с Ромой пустили неохотно. Как я поняла, люди Коршуна уже связывались с приемными родителями Каролины, но те не стали даже что-либо слушать.

– Передай им, что я не спрашиваю, я не прошу, я просто ставлю их в известность, – прошипел Рома.

Мы сидели в просторной гостиной и строили из себя спокойных, цивилизованных людей, но на самом деле огонь бушевал в каждом из нас. По своему опыту я знала, что Роман едва сдерживается, сама же я была на грани истерики, как и приемная мать Кары.

Приятной наружности женщина примерно сорока лет. Ничем не примечательная, идеально одетая и также идеально причесанная. Кажется, ее звали Хана.

Эта женщина растила мою дочь почти полтора года, зная, что удочерила ее не самым законным способом. Она пошла наперекор закону, потому что чертовски сильно желала ребенка, и я хотела бы ее осудить, но не могла.

Хотела только одного – получить свою дочь назад.

– Они своими пустыми головами понимают, что я здесь кирпича на кирпиче не оставлю, если они сейчас же не приведут ко мне дочь? – обратился к переводчику Роман. Я только сильнее сжала его плечо, безмолвно призывая держать себя в руках. – Пускай не заставляют меня поднимать всю ту грязь, в которую они вляпались. Мы уже тысячу раз обсуждали это, объясняли, что от дочери никто не отказывался. Случилась путаница, случилось преступление, но это не значит, что нам не нужна наша девочка! Переводи, – велел Коршун, на что мужчина едва заметно вздрогнул.

Из диалога, в котором наш переводчик, которого звали Ян, пытался донести мысль Ромы и истерики Ханы я поняла, что нашу девочку назвали Аннетой и отдавать ее не собирались. Ни при каких обстоятельствах.

Я смотрела на Хану, на растерянного и убитого горем мужчину, которого звали Томашем и мне хотелось сделать все, только бы этой ситуации никогда не случалось.

Мне было жаль их, мне было жаль нас с Романом, мне хотелось отмотать время назад и проделать все то, что случилось с Даной и Растом намного раньше. Только бы их грязные руки не коснулись нашей с Ромой жизни. Я так сильно ненавидела их за то, что они заставляли проходить нас всех через этот ужас…

– Рома, пожалуйста, войди в их положение…

– Ты предлагаешь бросить дочь!? – тут же взвился Коршун, бросая на меня обжигающий взгляд.

– Посмотри на них, – прошипела в ответ я. – Они убиты горем и по ним видно, что они сдались и все понимают. Простые люди, средний дом, ты думаешь, они будут тягаться с тобой? Они не могут смириться с этим фактом, только и всего… дай им время и немного сочувствия. Мы заберем нашу Кару, но ты можешь быть чуточку милосерднее…

Мы почти одновременно бросили взгляд на нечастную пару. Хана рыдала на плече у мужа, пока тот гладил ее по голове, шепча что-то на чешском. По всей видимости, пытаясь успокоить. Сам он выглядел не лучше: растерянным, поверженным.

Мне бы всей душой хотелось избежать этого, но я понимала, что бой выигран нами, однако не понимала, радоваться этому или нет. Если бы я только могла что-то сделать, что-то исправить… хоть что-то из того, что сотворили Дана и Ростислав.

Но все, что мы могли – это вырвать из любящих родительских рук Ханы и Томаша нашу дочь, потому что сами не мыслили без нее жизни.

– Вот, передайте, – произнес Роман. Вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и кивнул в сторону Ханы. – Это не поможет, конечно, но это все, что я могу сделать.

– Ты предлагаешь им деньги? – спросила я, бросая на Рому сердитый взгляд.

– Не просто деньги, – задумчиво протянул он. – Очень большие деньги, которые помогут им пережить эту личную трагедию.

Я открыла было рот, чтобы возразить и напуститься на него с претензиями и упреками, но затем передумала.

Ян, тем временем, встал, подошел к рыдающей женщине, вложил ей в руку конверт и что-то зашептал, кажется, стараясь успокоить и приободрить.

– Пускай радуются, что я закрыл глаза на то, что они сделали. Они понимали, Элана, они должны были понимать, что история нечистая,