– Почему сразу – «не может быть»? Только потому, что тебе это не нравится? – наконец спросил один из них. – Если бы все было так просто, нас бы тоже не было. Мы ведь тебе не нравимся?

Я пожал плечами: отпираться и уж тем более делать им комплименты мне упорно не хотелось.

– Не нравимся, – удовлетворенно кивнул он. – Потому что не спешим исполнять твое желание, а вместо этого говорим тебе вещи, которых ты предпочел бы не слышать. Да еще и не стесняемся ткнуть тебя носом в твое собственное дерьмо. Но ты пока не понял главного: мы собираемся указать тебе путь домой.

– Но вы же сказали, что не станете со мной возиться.

– Чего мы точно не станем делать, так это брать тебя на ручки и относить в кроватку, в которой тебе так хочется проснуться и тут же забыть обо всем, что с тобой случилось, – хмыкнул он. – Тебе придется добираться туда самостоятельно, это правда. А доберешься или нет – не наше горе, это тоже правда. Но вот указать путь – пожалуйста! Собственно говоря, это наша работа.

– И что это за путь? Он будет долгим?

Только сейчас я понял, что у меня глаза на мокром месте: этот неприятный дядя вернул мне все, что осталось от моей рухнувшей надежды. Не так уж много, но этого оказалось достаточно, чтобы возвратить меня к жизни со всеми вытекающими последствиями.

– Не таким уж долгим. Гораздо короче, чем твоя коротенькая жизнь, – оптимистически ответил он. – Собственно говоря, в твоем распоряжении всего двести двенадцать дней – ровно столько осталось до конца года. В конце каждого года мир Хомана делает выдох и избавляется от всего лишнего, в том числе от незваных гостей вроде тебя. Если успеешь убраться домой – молодец, не успеешь – тебя заберут Гнезда Химер.

– А оттуда уже никак нельзя выбраться, из этих ваших Гнезд? – упавшим голосом спросил я.

– А кто его знает. Вряд ли. Эта ловушка – одна из разновидностей смерти. Ты часто слышал, чтобы кому-то удалось воскреснуть? Если такое и случается, то очень редко, и не с бродягами вроде тебя, а с могущественными божествами, и не следует рассчитывать, что это чудо произойдет именно с тобой.

– А почему Таонкрахт и его приятели до сих пор живут в вашем «замечательном и справедливом» мире Хомана? – недоверчиво спросил я. У меня снова случился приступ блаженной подозрительности. «Они пугают меня, как армейские сержанты новобранца! – с надеждой думал я. – Сейчас придет какой-нибудь «лейтенант», построит этих умников, немного надо мной посмеется и прояснит ситуацию!»

Но таких радостей мне пока не светило. Судя по всему, здесь просто не было никаких «лейтенантов», в чьи обязанности входит брать под защиту перепуганных новичков.

– Таонкрахт и прочие альганцы – не тебе чета, – серьезно сказал бровастый. – Эти люди – путешественники, а не бродяги, они пришли сюда по собственной воле, с открытым сердцем и сразу полюбили этот Мир. Они не смотрели с ненавистью на новое небо над своими головами, не плакали и не просились обратно, даже те, чьи тела были изуродованы во время путешествия. Видел небось среди них двухголовых?

Я молча кивнул, и он продолжил:

– Альганцы сразу пришли в восторг от лесистых равнин Мурбангона, и даже сейчас, когда их настигло какое-то древнее проклятие и их дела покатились под гору, а дни сочтены, они каждое утро начинают с благодарности своему выдуманному богу – за то, что он якобы создал для них эту прекрасную землю. Глупо, но трогательно. Поэтому наш Мир не стал избавляться от них. Тебе же говорили: Хомана – справедливое место. Здесь на любовь отвечают любовью, а тот, кто желает уйти, не останется с нами надолго. И учти: если сейчас ты испугаешься и решишь, что от добра добра не ищут, и потратишь драгоценное время на признания в любви к нашему Миру, это тебе не поможет. Хомана – не глупая девчонка, которая верит словам. Она читает в твоем сердце, а сердечко-то твое все время твердит только одно: «Прочь отсюда!»

– Это правда, – растерянно согласился я.

– А то! – хмыкнул он. – Я вот все жду, когда ты начнешь расспрашивать нас про путь.

– А вас надо расспрашивать? Я думал, вы сами расскажете.

– Вот дурной! Кому это нужно: нам или тебе? Посмотрите, какой выискался! – Вурундшундба вдруг взял сварливый тон пожилой официантки из дешевого придорожного кафе.

– Хорошо, – вздохнул я. – Просветите меня, пожалуйста, о великомудрые господа, в каком направлении должен я устремить свои стопы, недостойные привилегии попирать эту восхитительную землю…

– Не выпендривайся, – спокойно посоветовал один из них. – Нам не смешно, а время уходит.

– Ну тогда просто скажите, что мне теперь делать?

Я внезапно почувствовал себя смертельно усталым. У меня больше не было ни сил, ни желания выяснять отношения с этими неприятными типами.

– Вот с этого следовало начинать, – кажется, Вурундшундба всерьез обрадовались, что я согласился играть по их дурацким правилам.

– Видишь ли, можно сказать, что тебе повезло, – один из них подошел ко мне так близко, что я зябко поежился от соседства с его тяжелым, сильным и каким-то очень уж чужим телом.

До сих пор мне казалось, что большинство обитателей этого Мира принадлежат к тому же биологическому виду, что и я сам, – кроме разве что сияющих подземных жителей, великанов Ургов и кошмарных болотных жителей Грэу и Бэу: и те, и другие внешне здорово отличались от людей. С Вурундшундба было сложнее: они выглядели вполне традиционно, нормальные человеческие существа, но этим их родство с людьми, пожалуй, и ограничивалось.

– В мире Хомана живет одно весьма могущественное существо по имени Варабайба, – доверительно сообщил мне Вурундшундба. – Он – один из богов. Но в свое время он попал в мир Хомана так же, как ты, – по чистой случайности. У него вышла какая-то драка с другими божествами – боги вообще вздорный народ. Враги оглушили его и забросили «на край Вселенной» – по его собственному выражению. Поначалу Варабайба был очень недоволен случившимся. Хомана ему не понравилась, к тому же он почти утратил память, а вместе с ней – могущество. Он долго хворал, а потом скитался по свету в поисках выхода, как обыкновенный человек. Ваши судьбы в чем-то похожи, верно? Но, в отличие от тебя, Варабайба оказался хорошим бойцом: он приложил немало усилий, чтобы вернуть свою силу, после кое-как справился с памятью, хотя до сих пор может вспомнить далеко не все события своей бесконечной жизни. Потом он научился уходить из этого Мира и возвращаться сюда по своей воле. Да, теперь Варабайба всякий раз возвращается на Хоману, как домой, и сам признается, что полюбил это место больше всех прочих. Между делом он создал людей Бунаба, немного похожих на него самого, поселил их на островах в Хомайском море и теперь заботится о том, чтобы они были счастливы. В мире Хомана это не возбраняется: если сюда приходит демиург, который жаждет сотворить новую жизнь, он может это сделать: места пока всем хватает.

– Я рад за него, – сухо сказал я. – Но я пока не понял: при чем тут этот Варабайба? Если вы предлагаете мне воспользоваться его опытом как примером… Я попробую, конечно, но я все-таки не бог. Даже не контуженный бог. И у меня почти нет времени.