— От вас нужно одно: вынудите его сказать, что заложники — это расходный материал.

— Записать слова на пленку?

— Совершенно верно.

— А что затем?

— У меня есть друзья на радиостанции Сент-Луиса. Прокрутят пленку в новостях, и Поттеру придется уйти.

— Это погубит его карьеру.

— Так же как и мою, потому что я решился на это. Но я готов рискнуть. Вы же видели: я хотел предложить преступникам себя вместо девочек. От Поттера ничего подобного не дождетесь.

— Не знаю…

— Давайте спасем девять маленьких бедняжек. Решайтесь, капитан.

Маркс вложил в руку несчастного Бадда диктофон. Полицейский, посмотрев на черную коробочку, опустил ее в карман и, не сказав ни слова, пошел прочь. Удаляясь, он пробормотал себе под нос, что их там не девять, а восемь, но помощник Генерального прокурора уже не слышал его.

Капитан Чарлз Р. Бадд стоял в овражке недалеко от командного пункта.

Он отдавал распоряжения — это так, — но прежде всего старался забыть о диктофоне. Ему казалось, что раскаленный металл оттягивает его карман.

«Подумаю об этом потом. Переключимся на дела».

Фил Молто установил стол для журналистов — складной, с крышкой из древесно-волокнистой плиты, — поставил портативную пишущую машинку, положил бумагу и карандаши. Бадду, не слишком осведомленному в делах прессы, показалось, что репортерам, экипированным по последнему слову техники, эти предметы едва ли пригодятся. Молодые ребята и девчонки, пожалуй, и не знают, как печатать на пишущей машинке. Уж очень они похожи на капризных старшеклассников.

Но капитан понимал, что все эти приготовления имеют больше отношения к политике, чем к журналистике. Откуда Поттер знает, как управляться с такими вещами? Может, дело в том, что он живет в столице? Везде одна политика. Старательный и прямодушный капитан чувствовал, что это совсем не по его части.

К тому же он сгорал от стыда. Диктофон в пластиковом корпусе жег его бедро.

«Забудь о нем!» До пяти часов осталось пятьдесят минут — пятьдесят минут до истечения срока ультиматума. На липе Бадда застыла неопределенная улыбка. Он тщетно пытался избавиться от воспоминания о том, как убитая юная девушка падала замертво на землю.

Капитан инстинктивно чувствовал, что кровь еще прольется. Маркс прав: в фургоне он был на стороне помощника Генерального прокурора штата, а не переговорщика.

Сорок девять минут…

— Значит, так, Фил, — сказал он лейтенанту, — присматривай за ними. Держи на коротком поводке. Пусть побродят недалеко от оцепления и пишут о чем угодно… — «Правильно ли я сделал? Что бы еще сказал Поттер?» —…но только в бронежилетах. И пусть пригибают головы.

Немногословный Фил Молто кивнул.

Первая машина с двумя журналистами подъехала уже через минуту. Выйдя из автомобиля, репортеры показали карточки, аккредитации и нетерпеливо огляделись. Тот, что постарше, представился:

— Джо Силберт с телестанции КФАЛ. А это Тед Биггинс.

Бадда поразила их одежда — темные, плохо сидящие костюмы и черные кроссовки. Он представил себе, как они бегут по коридору телестудии и кричат: «Эксклюзивный материал! Эксклюзивный материал!» — а за ними рассыпаются листы бумаги.

Силберт посмотрел на стол прессы и рассмеялся. Капитан, представившись, познакомил его с Молто.

— Больше ничего предложить не можем.

— Все в порядке, — ответил журналист. — Надеюсь, вы не против, если мы воспользуемся для записей своими скрижалями?

Биггинс поставил на стол большой переносной компьютер.

— Только в том случае, если до отправки в редакцию вы будете показывать написанное нам. — Так инструктировал капитана Поттер.

— Мы говорим не «отправлять», а «выдавать» материал, — поправил его Силберт, и Бадд не понял, подшучивают над ним или нет.

Биггинс удивленно уставился на пишущую машинку.

— А это что такое?

Все рассмеялись. Капитан указал журналистам, где им следует находиться, куда они могут и куда не должны ходить.

— Если хотите, поговорите с парочкой полицейских. Фил подошлет их к вам.

— Из команды спасения заложников?

— Нет, с обычными полицейскими.

— А с ребятами из спецназа?

Бадд улыбнулся. Силберт, загадочно улыбнувшись ему в ответ, понял: капитан ни за что не скажет, прибыл ли спецназ.

— Вскоре нам нужно будет поговорить с Поттером, — недовольно произнес он — Или он собирается скрываться от нас?

— Я сообщу ему, что вы прибыли. — Бадд источал любезность. — А пока вас просветит Фил. У него есть справки о преступниках и их фотографии. Он выдаст вам бронежилеты. Да, и вот еще что: вам, наверное, захочется услышать что-нибудь личное от наших ребят. Каково стоять в оцеплении во время кризиса с заложниками. Или что-то в этом роде.

Журналисты сохраняли серьезность, но капитан опять подумал, уж не смеются ли они над ним.

— Нас больше всего интересуют заложники, — сказал Силберт. — Они ключ ко всему материалу. Есть кто-то, с кем мы могли бы поговорить о них?

— Я здесь только для того, чтобы организовать стол прессы. Агент Поттер выйдет к вам и сообщит ту информацию, которую сочтет нужной. — Капитан сомневался, то ли он говорит. — А теперь покидаю вас. Дела.

— Зато я буду с вами, — улыбнулся Молто, что с ним случалось совсем не часто.

— Ни на минуту не сомневались, что без опеки нас не оставят. — Журналисты кивнули, и их компьютер ожил.

Что за запах потревожил Мелани в ее музыкальной комнате и вернул к реальности? Грязи, рыбы, воды, дизельного топлива, болотного газа, гниющих листьев, мокрой древесной коры?

Нет, запах реки.

Отдающий рыбой ветерок был настолько ощутимым, что от него раскачивалась лампа. И Мелани догадалась, что где-то в глубине бойни есть открытая дверь. Она подумала, что де л’Эпе уже направил своих людей выяснить, где могут выбраться из здания девочки. И не исключено, что спасатели уже близко.

Мелани вспомнила момент, когда их привезли на бойню. С каждой стороны здания она заметила рощицы, к реке вел грязный спуск. В тусклом свете неба, затянутого облаками, он отливал серым, и на нем черными точками пестрели сваи, пропитанные дегтем и креозотом. В воду выдавался ненадежный причал с измочаленными покрышками, предназначенными для того, чтобы защищать борта судов от ударов о пристань.

Покрышки… Вот что навело ее на мысль. Девочкой летними вечерами она бегала с Дэнни в ту часть фермы, которая называлась Северсен-корнер, перепрыгивала тракторную колею, окуналась в тень пшеничных стеблей и неслась к пруду. Его площадь была не меньше акра, и его окружали ивы, трава и жесткий тростнике похожей на пенопласт сердцевиной. Мелани летела как канзасский ветер, потому что хотела первой оказаться на бугре над прудом. Там, отталкиваясь от земли, она хваталась за болтающуюся на веревке покрышку и взмывала над зеркальной гладью воды.