Когда мы с Ликой познакомились в начальной школе, то она была тем ребенком, кто встает по часам, дышит на счет и делает все по расписанию. Иногда у нее были маленькие бунтарские всплески, когда она стала красить волосы, делала темный макияж или набила свою единственную татуировку, о которой знаю только я. Ну или, недавнее происшествие, проколотый нос. Не знаю, но кажется это ее личный способ расширить свои границы и попробовать жизнь на вкус, не теряя основного курса. Елена, мать Лики, всегда была против такого самовыражения, но мирится с этим всем, пока ее дочь следует плану и не выбивается из него ни на йоту.

На подходе к университету нас встречают Мика и Алекс, а недалеко от них стоит Зак с бумажным пакетом из моей любимой кондитерской, где готовят самую восхитительную выпечку. Уже несколько раз он встречал меня с таким завтраком, и, похоже, что подкармливать меня по утрам входит ему в привычку. И, если быть честной, мне больше нравится завтракать тем, что приготовил он сам.

Поздоровавшись с подругами и поцеловав парня в щеку, заглядываю в пакет и остаюсь слегка разочарованной. Вместо сладких булочек или пончиков я обнаруживаю…

– Что это?

– Эмпанадас, – я продолжаю вопросительно смотреть на Зака, ожидая от него объяснения, но его речь прерывает Алекс.

– Это пирожки с мясом. Бывают со специями, луком. Иногда в них добавляют изюм, странное сочетание, но вкусное. Их иногда запекают, а иногда жарят, вернее будет сказать, варят в масле. Покажи, какие у тебя, – она забирает пакет из моих рук и заглядывает в него без каких—либо церемоний, – тебе повезло, это запеченные. Изжога и ожирение тебе не грозят.

– Отлично, спасибо.

– Ладно, пока, увидимся за ланчем.

Мика с Алекс удаляются вслед уже ушедшей Лике. Не знаю, почему, но эти пирожки вызывают во мне слишком много вопросов.

– Почему они? – я делаю укус и наслаждаюсь мясным бульоном, скрывающимся внутри эмпанадаса. Это чертовски вкусно!

– Решил, что это будет сытнее и полезнее простых сладких булочек.

– Но они мне тоже нравятся.

– Завтрак должен тебя насыщать и давать тебе силы на новый день.

– Это пищевой абьюз, – я толкаю Зака в плечо, пока мы проходим последние метры перед университетом.

– Я знаю, что ты раньше никогда не отказывалась от завтрака. Решил, что раз уж ты не успеваешь утром поесть, то я возьму эту задачу на себя.

– Ты просто хочешь, чтоб я поправилась.

– И это тоже.

Еда в моем рту становится похожа песок с камнями. Они скребут мои зубы, вызывают чувство тошноты и желание поскорее прочистишь желудок.

– Прости что?

– Энн, я знаю, что наше расставание сильно ударило по нам обоим. Я хочу, чтоб ты не разрушила свое здоровье.

– Это звучит именно так, как я сказала раньше. И это не шутка, Зак.

– Энн, это забота.

– Или гиперконтроль.

– Я тебя ни к чему не принуждаю и не заставляю. Не использую никакие уловки, не давлю на тебя. Лишь предлагаю.

– Если дать наркоману дозу, от которой он не может отказаться, то это тоже можно отнести к “просто предложению”.

– Принести завтрак – это не кинуть в тебя ложкой и зажигалкой.

– Почти одно и то же.

– В отличие от наркомана, который не может отказаться, ты всегда имеешь возможность поделиться с подругами или попросить меня не приносить тебе еду. Ты хочешь, чтоб я прекратил? Тебе от этого не комфортно?

– Нет… Мне приятно, просто… – он целует меня в макушку и уходит в направлении своего кабинета.

– Просто забота – это приятно и непривычно, я знаю. Увидимся после лекций, красотка.

Глава 28

Энн

Когда я снова остаюсь ночевать у Зака после отъезда его родителей из города, то меня больше не пугает возможность облажаться во время приготовления завтрака или ужина. Вчера мы вместе готовили блинчики, правда, я выполняла меньшую часть работы. Пока Зак отходил из кухни на меня была возложена миссия снимать блинчики со сковороды и заливать новые. Сказать, что они получились кривыми, не сказать ничего, но их внешний вид никак не повлиял на их вкус. Если не считать нескольких сгоревших и того факта, что тесто делал Зак, то я справилась, и если не на “5”, то точно на “4+”. Мне нравится думать именно так.

Я достаю из духовки приготовленный наши ужин и снимаю фольгу. Аромат сочного запеченного мяса наполняет пространство, заставляя меня жалеть о том, что я не умею готовить. У меня было несколько лет возможности это сделать, но я цеплялась за свои страхи и следовала им вместо того, чтоб рискнуть. Хотя “рискнуть” это не уместное слово, скорее я просто должна была переступить через все это и сделать шаг вперед.

Руки Зака касаются моей талии и отодвигают в сторону, парень встает рядом со мной и тоже наслаждается видом приготовленной еды. Взяв большую ложку, он зачерпывает ею получившийся бульон со дна стеклянной формы и поливает им овощи. Подрумяненный картофель, лопнувшие маленькие помидорки, слегка сморщившийся перец. И-де-аль-но!

– Ужин в зале с просмотром кино или импровизированное свидание при свечах?

– Свидание? В домашней одежде?

– Почему бы и нет?

– Тогда свидание.

– Отлично. Доставай тарелки и накладывай еду, а я пока налью вино.

Сидя за столом, поджигаю свечи длинной спичкой, а задув ее, разглядываю быстро исчезнувшую струйку дыма. Сквозь нее я смотрю на Зака. Поло с закатанными рукавами, две расстегнутые верхние пуговицы, небольшая небрежность в волосах, идеальный спортивный торс. Сильные руки без труда вытаскивают штопор с пробкой и наливают вино в бокалы. Ровно на три пальца. Этого совсем недостаточно, чтоб напиться, но вполне хватает, чтоб дополнить вкус еды. Мужские руки в полумраке свечей кажутся каким-то произведением искусства. Длинные пальцы, слегка выступающие мышцы на предплечье, немного выступающих вен, излишние количество которых могло бы испортить этот вид, сделав его каким-то нездоровым. Как раньше я всего этого не замечала?

– Приятного аппетита.

– Спасибо, и тебе, – смотря в глаза Зака и не глядя в тарелку, отрезаю кусочек мяса и кладу его в рот. Восхитительный вкус тающей говядины не может заставить меня не зажмуриться. Кажется, это самое вкусное, что я когда-либо ела в своей жизни. Открыв глаза, я наблюдаю за улыбкой Зака, который, вторя мне, ест свою порцию, не разглядывая содержимого своей тарелки.

Насадив помидорку на вилку, также отправляю ее в рот, окончательно лопнув ее своим языком. Сладко-кислый сок смешивается с терпким глотком вина и проваливается ниже по пищеводу. Несколько кусочков мягкого картофеля завершают мою трапезу.