Слух Киры царапнуло слово «детей». Почему старуха употребила его во множественном числе? Ведь ребенок у профессора был один? Или были еще другие дети? Наверное, бабуля имеет в виду маленького Арсения. Ведь если Ларисе на фотографии около года или чуть меньше, то Арсений уже должен был бегать.

Но Кира не успела ничего спросить, потому что Лисица продолжил диалог со старушкой:

— И что? Молодая супруга мужа слушалась?

— А куда деваться? Сама-то из себя она ничего не представляла, все деньги у мужа. Как он скажет, так и делала. Только недолго ей тут маяться довелось. Небось знала бы, какая ей дальше злая доля суждена, не так бы выпендривалась. Сидела бы да помалкивала. Только кто свою судьбу знает? То-то и оно, что не дано такой власти человеку.

— Что же с ней случилось?

— Погибли они, — равнодушно проронила старуха.

— Как! — ахнул Лисица. — Все?

— И муж ее, и она сама погибли. На машине разбились. Во всяком случае, когда Надя приехала дом отцов продавать, так она мне сказала, что сестренку ей удочерить пришлось.

Она замолчала, глядя на друзей своими выцветшими от старости и прожитых лет глазами. А друзья смотрели на нее и не знали, что и сказать дальше. Если верить этой бабушке, то жизнь Надежды Сергеевны, оказывается, смолоду была полна лжи и обмана. Все, что она рассказывала о себе, было неправдой. И замужем за профессором она никогда не была, и дочь ее была ей вовсе не дочь, а сестра. И бог весть что еще было в ее жизни неправдой.

— Бабка из ума совсем выжила, — прошептал Эдик едва слышно, чтобы старушка не услышала и не обиделась. — Чушь какую-то несет. Моя бабушка вовсе не жена профессора, а его дочь!

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Лисица. — Я бы не был столь категоричен.

Эдик нахмурился и первым вышел из дома.

Поблагодарив Веронику Степановну, которая все же согласилась в итоге принять у них коробку шоколадных конфет, друзья повернули в обратный путь. На выезде из деревни они невольно обратили внимание на дом, в котором когда-то жила семья профессора. Большой и добротно выстроенный из качественных сухих бревен, он и сейчас выглядел основательным. Вот только люди, обитающие в нем, были совсем чужими его первым хозяевам, чья жизнь оборвалась так внезапно и трагически.

— Правду ли старуха сказала, что у профессора был еще младший ребенок и что этот ребенок — наша тетя Лариса?

— Я не верю! — быстро заявил Эдик.

— А я вот проверю, — пробормотал Лисица. — Теперь я знаю, где копать. Так что я все проверю. И с этим Леонидом Семеновичем поговорю обязательно.

— Время только зря потратишь! — сердито произнес Эдик. — Мой дед был профессор. Завгородцев! И звали его Иван Сергеевич, а не Сергей Иванович! Мне папа об этом сто раз рассказывал. А соседка все путает.

— Скажи, а сам ты читал какие-нибудь труды своего дедушки-профессора?

— Нет, я же ни математикой, ни физикой никогда особо не увлекался. К чему мне?

— Но его учебники или какие-то изданные научные статьи ты видел? Такие, чтобы с полным именем профессора?

— Нет, — смущенно признался Эдик.

— А хочешь, прямо сейчас влезем в сеть и поищем упоминание о твоем деде?

Эдик был не против. Лисица остановил машину и нырнул в Интернет.

— Профессор Иван Сергеевич Завгородцев — результат поиска ноль. А вот на Сергея Ивановича Завгородцева ссылки имеются.

Эдик долго молчал. А потом все же произнес:

— Как же так?

В голосе его слышалась растерянность. Он смотрел на Лисицу с недоумением.

— Как так могло получиться?

— Думаю, что авторитет Надежды Сергеевны у вас в семье был так велик, что ни твоему отцу, ни Ларисе, ни тем более тебе или Игорю и в голову не приходило усомниться в том, что твоего деда звали именно Иван Сергеевич, а не Сергей Иванович. Вы все просто приняли на веру то, что она вам сказала. А Надежда Сергеевна позаботилась о том, чтобы убрать из дома все научные работы профессора, чтобы вам не бросились в глаза его инициалы и не заставили бы задуматься, правду ли говорит вам бабушка. Впрочем, если бы какую-то книжку вы случайно и обнаружили, объяснить несходство инициалов можно было простой опечаткой. Ну, перепутали в типографии, поставили С.И. Завгородцев вместо И.С. Завгородцева.

— Даже не знаю… — пробормотал Эдик. — За последнее время я столько всего узнаю о бабуле…

— Хочешь, чтобы я раскопал все до конца?

— Да! — решительно произнес Эдик, а потом уже куда менее уверенно добавил: — Может, и я могу тебе чем-то помочь?

— Все сам сделаю, — отозвался Лисица. — Понимаю, что тебе будет неприятно рыться в грязном белье своей бабушки.

— Да уж. Если честно, то удовольствия не испытываю.

— Поэтому я все сделаю сам. Ну а о результатах своих поисков тебе сообщу.

На том друзья и порешили. Лисица пересел на пассажирское сиденье, погрузившись в Сеть. А вернувшись домой, и вовсе заперся у себя в кабинете, где принялся за работу. К себе он никого не пускал, а когда кто-то стучался, лишь сердито рыкал и гнал прочь. Так что в конце концов Кира даже немного обиделась на Лисицу за то, что тот хочет присвоить все лавры победителя себе.

— Как в Ежовку эту тащиться, так один не захотел, всех потащил, — ворчала Кира. — А как новостями поделиться, так не хочет!

Но Эдик и Леся держали нейтралитет. Эдик вообще был словно нокаутированный. И общаться на тему своей семьи и в особенности бабушки не хотел ни с Кирой, ни с Лесей, ни вообще с кем-либо. Вернувшись из Ежовки, Эдик первым делом подошел к книжному шкафу, достал с полки альбом с фотографиями, а потом извлек оттуда снимок элегантно одетого старика в очках, с седой аккуратной бородкой. На этого старика Эдик так долго и задумчиво смотрел, что подруги тоже заинтересовались.

— Кто это у тебя?

— Мой дедушка, профессор Завгородцев, — ответил Эдик и тут же печально прибавил: — Впрочем, теперь я уж и не знаю, кто он мне? Дедушка или прадедушка?

После этих слов Эдик поднялся и, не выпуская фотографии из рук, сразу же поехал в больницу к Ларисе. С тех пор, он если и выходил от тети, то лишь на самое короткое время. Видимо, Эдик хотел дождаться, когда Лариса придет в сознание, чтобы первым поговорить с ней о личности профессора Завгородцева. Вот только, когда это произошло, бедная Лариса оказалась слишком слаба для подобных разговоров. Да и родни вокруг толкалось слишком много. Поэтому Эдику удалось лишь пожать Ларисе руку и коротко пожелать ей скорейшего выздоровления.

И вот теперь, когда четверо сыщиков уже побывали в Ежовке и знали, что Лариса совсем не та, за кого ее выдавала Надежда Сергеевна, им не терпелось обсудить ситуацию со старшим поколением. Узнав, что Лариса пришла в себя, друзья примчались в больницу. Лисица первым делом попросился к ней в палату. Пробыл он там совсем недолго, а выйдя, сказал: