– Нет, по такому принципу остросюжетные романы пишут.

– Роскошная сигарета, сто лет таких не пробовал. А ваша как, инспектор? В тюрьме-то, поди, курить не дают…

Споуд имел совершенно бесхитростный вид, и Дуглас понимал, почему столько людей с готовностью помогали ему скрываться от закона.

– Вы воевали?

– Мы с братом вместе работали в лаборатории. Но когда пришли немцы, я кинул в танк бутылку с бензином. «Коктейль Молотова». Вроде все мне про них объяснили, и так понятно звучало, только вот моя бутылка не загорелась… А вы воевали?

– Нет. Первыми немцами, которых я увидел, были музыканты оркестра, марширующего по Оксфорд-стрит за пару часов до объявления перемирия. – Дуглас совсем не хотел говорить это виноватым тоном, но по-другому не получилось, особенно учитывая, что он арестовал инвалида, отдавшего руку в единоличной схватке с немецким танком.

– Вы ничего не потеряли. Все закончилось, едва начавшись. Только последний дурак мог додуматься сунуть монтировку в гусеницу, надеясь остановить тяжелый танк. Он меня даже не заметил. Проехал мимо и унес с собой мою руку. – Споуд вздохнул и улыбнулся. – Ваше присутствие ничего бы не изменило, инспектор, можете мне поверить.

– И все же…

– Я не пойму, вам признание нужно или отпущение грехов? – пошутил Споуд, все так же улыбаясь.

Капитан снял фуражку и протер кожаный околыш. Он рано начал лысеть, и редкие белесые волосы почти не скрывали бледной кожи черепа. С непокрытой головой он сразу постарел лет на двадцать, потому что взгляд у него был не юношеский. Дуглас снова подумал, что комната совсем не годится для допроса. Споуд, похоже, не воспринимает свой арест всерьез.

– У вашего брата были ожоги от воздействия радиации. Вы знаете, что это?

– Я физик. Конечно, знаю.

– Вы работали с ним вместе?

– Да, в группе профессора Фрика.

– Где?

– В лаборатории.

– Не глупи, парень, – не выдержал Дуглас. – Все равно ты мне скажешь.

– Что такое радиация? – спросил капитан.

– Какое-то излучение нестабильных атомных ядер, – ответил Дуглас. – Смертельно опасное.

– Тогда мы с братом впервые поспорили. Он всегда обо мне заботился. Помогал с уроками, защищал от обидчиков, брал на себя вину за мои проступки. Я восхищался им и очень его любил. Мы никогда не ссорились – до тех пор, пока не влезли в этот чертов эксперимент. Я не хотел делать атомную бомбу. Сразу сказал, что она принесет смерть нам обоим. Так и вышло.

– Смерть вашему брату принесла пуля.

Споуд немного подумал и кивнул.

– А шарнир у вас с собой?

Дуглас вынул шарнир из кармана и протянул ему. Споуд начал рассматривать его с искренним изумлением.

– Вы это в квартире нашли?

– Да.

Споуд вертел в руках шарнир, словно впервые видел подобную диковинку. Дугласа это не удивило – он не раз видел такую реакцию пойманного человека на улику, которая его выдала. А потом вдруг сообразил, что дал Споуду деталь не из того кармана – не тяжелый шарнир, укрепленный изнури трубкой, а облегченную версию, которую ему собирались предложить на замену. Говорить он ничего не стал – в тот момент это показалось ему совсем неважным.

– В квартиру я пришел первым, – продолжил Споуд. – Знал, что он всегда оставляет ключ под ковриком, так что просто открыл дверь и сел ждать.

– С пистолетом?

– Нет, инспектор. Пистолет принес брат. Купил в пабе у Юстонского вокзала. Три фунта отдал.

В комнате стало темнее, по стеклу забарабанил дождь. Тусклый свет из окна падал на блестящую столешницу и распятие на стене.

– Зачем?

– Боль становилась невыносимой. У него было медицинское образование, помимо степени по физике. Он знал, что это конец.

– То есть его смерть была самоубийством?

– Сложно объяснить, – вздохнул Споуд. – Мы оба понимали риски. Нейтронный поток – это ведь такое дело… не успеешь оглянуться, а уже пошла цепная реакция.

– Но вы сказали, что о чем-то поспорили.

– Я был под защитой, а он нет. – Споуд перекрестился. – Мы поспорили, потому что я переживал за него. За его душу.

Капитан надел фуражку.

– Так это убийство, инспектор? – спросил он.

– Убийство совершается с преступным намерением, явным или подразумеваемым.

– Значит, не убийство?

– Суд решит, – сказал Дуглас. – Идем, парень. Одевайся.

Он встал и посмотрел в окно. Снаружи лил дождь.

– Елеазар, – проговорил вдруг Споуд. – Елеазар пожертвовал собою, чтобы спасти свой народ.

– Какой Елеазар?

Обернувшись, Дуглас увидел, что Споуд преклонил колена в молитве, и неловко опустил глаза. Как и многие, он испытывал смущение при виде проявлений истовой веры. Молитва Споуда была почти не слышна, поскольку он закрыл лицо рукой. А потом он вдруг стал оседать вперед, повалился головой Дугласу в колени и тяжело рухнул на бок. Дуглас схватил его за воротник и поднял, сунул пальцы в обвисший рот. И сразу почувствовал запах, который невозможно спутать ни с чем. Резкий запах горького миндаля.

– Цианид! Он принял яд!

Перевернув Споуда на спину, Дуглас стал озираться в поисках воды, чтобы промыть ему рот.

– Вызывайте медиков! Нужны стимуляторы! Еще можно откачать!

Капитан снял трубку с телефонного аппарата.

– Ничего не выйдет, – произнес он флегматично. – Я таких насмотрелся в первые дни перемирия, когда штурмовые бригады брали военных преступников. Тоже капсулы во рту раскусывали. – Он подергал телефонный рычаг. – Ну где они там все?..

Дуглас безуспешно пытался вызвать у Споуда рвоту, но тот не подавал никаких признаков жизни. Глаза у него остекленели, пульс не прощупывался.

Капитан не дождался ответа и положил трубку.

– Бездельники на коммутаторе… – проворчал он. – Как только война закончилась, все распоясались. Только и думают, как бы поскорее на гражданку вернуться…

– Бедный парень… – Дуглас закрыл Споуду глаза.

– Вы ведь не католического вероисповедания, инспектор?

– Нет. Я никакого вероисповедания.

– Тогда вам нет смысла объяснять.

– А вы попробуйте.

Капитан задумчиво посмотрел на Дугласа, потом на труп Споуда.

– Фома Аквинский утверждал, что самоубийство является грехом против общества. Отнимая у себя жизнь, человек отнимает у общества то, что принадлежит ему по праву. Современность оправдывает добровольные жертвы во благо общества. Врачи намеренно рискуют собой во время эпидемий, священнослужители несут свет веры в безбожных государствах… Святые мученицы, которые предпочли смерть, лишь бы не отдать себя на поругание…