– Благодарю вас, – наконец сказала она и, отвернувшись, быстрыми, нервными движениями длинных пальцев с наманикюренными ногтями разорвала серую помятую бумагу. – Кружево, – равнодушно проговорила она. – У какой вдовы он его украл.

– Что?!

– Ничего, так! – засмеялась фрау Гарденбург и, словно извиняясь, дотронулась до плеча Христиана. – Я не хочу подрывать авторитет мужа в глазах его подчиненных. – Она набросила кружево на голову, и его мягкие черные складки красиво оттенили ее прямые светлые волосы. – Ну как? – спросила она, близко наклоняясь к Христиану. Дистль был достаточно опытным, чтобы понять выражение ее лица. Он шагнул к фрау Гарденбург, она протянула к нему руки, и Христиан поцеловал ее.

Женщина резко повернулась и, не оглядываясь, не снимая с головы свисавшего до талии кружева, пошла в спальню.

«Ручаюсь, – подумал Христиан, направляясь вслед за ней, – что эта будет поинтереснее Коринны…»

Постель была смята. На полу стояли два стакана, а на стене висела фривольная картина: обнаженный пастушок на склоне холма домогается любви мускулистой пастушки. Фрау Гарденбург была лучше Коринны, лучше любой другой женщины, с которой Христиан когда-либо имел связь; она была лучше американских студенток, приезжавших в Австрию кататься на лыжах; лучше английских леди, которые по ночам тайком убегали из своих отелей на свидания; лучше полногрудых девственниц его юности; лучше девиц легкого поведения из парижских кафе; лучше всех женщин, которых когда-либо рисовало его воображение. «Хотел бы я, – с мрачным юмором подумал Христиан, – чтобы лейтенант поглядел на меня сейчас».

Усталые и пресыщенные, они лежали рядом на кровати, посматривая на свои освещенные лунным светом тела.

– Я ждала твоего прихода с того самого дня, как увидела эту фотографию, – заговорила фрау Гарденбург. Она перегнулась через край кровати и достала наполовину опорожненную бутылку. – Пойди принеси из ванной чистые стаканы.

Христиан послушно встал с кровати. В ванной сильно пахло туалетным мылом, на полу лежала куча грязного розового белья. Разыскав стаканы, он возвратился в комнату.

– Дойди до двери и медленно вернись ко мне, – попросила фрау Гарденбург.

Смущенно улыбаясь, Христиан со стаканами в руках вернулся к двери ванной комнаты и медленно пошел обратно по толстому ковру, испытывая неловкость под испытующим взглядом женщины.

– В Берлине так много толстых старых полковников, – сказала фрау Гарденбург, – что я уже забыла, как выглядит настоящий мужчина. – Она взяла с пола бутылку. – Водка. Один друг привез мне три бутылки из Польши.

Сидя на краю кровати, он держал стаканы, пока она наливала водку. Потом она поставила открытую бутылку на пол. Крепкая жидкость обожгла ему горло. Женщина осушила свой стакан одним духом.

– Ну, вот мы и ожили, – сказала она, снова потянулась за бутылкой и молча наполнила стаканы. – Долго же ты добирался до Берлина, – добавила она, чокаясь с Христианом.

– Я был идиотом. Я не знал, что так получится, – усмехнулся Христиан.

Они выпили. Женщина бросила свой стакан на пол и привлекла к себе Христиана.

– Через час мне нужно уходить, – прошептала она.

Потом, когда, все еще лежа в кровати, они допили бутылку, Христиан встал и отыскал в шкафу другую. Шкаф был заставлен самыми разными винами. Тут была водка из Польши и России, виски, захваченное у англичан в 1940 году, шампанское, коньяк и бургундское в соломенных плетенках, палинка из Венгрии и аквавита, шартрез и херес, бенедиктин и белое бордо. Христиан открыл бутылку и поставил ее на пол у кровати – женщине оставалось только протянуть руку, чтобы взять ее. Она мрачно смотрела на Христиана полупокорными, полуненавидящими глазами.

«Самое волнующее в этой женщине, – внезапно решил Христиан, опускаясь на кровать, – ее взгляд. Наконец-то война принесла мне нечто запоминающееся!»

– Сколько ты намерен еще пробыть здесь? – спросила фрау Гарденбург своим низким голосом.

– В постели?

– В Берлине, – засмеялась она.

– Я… – начал было Христиан и умолк. Он хотел сказать, что собирается прожить в Берлине неделю, а потом уехать на неделю домой, в Австрию, но передумал. – Я пробуду здесь две недели.

– Хорошо, – с мечтательным видом ответила женщина и провела рукой по его коже. – Хорошо, но не совсем. Пожалуй, я переговорю кое с кем из своих друзей в военном министерстве. Неплохо будет, если тебя переведут в Берлин. Как ты думаешь?

– Я думаю, – с расстановкой ответил Христиан, – что это блестящая мысль.

– А сейчас давай выпьем еще. Если бы не война, я так бы и не узнала, что такое водка. – Фрау Гарденбург засмеялась и снова налила ему вина.

– Сегодня вечером после двенадцати. Хорошо?

– Да.

– У тебя нет другой женщины в Берлине?

– Нет, другой женщины у меня нигде нет.

– Бедный унтер-офицер! Бедный лгунишка! А у меня есть лейтенант в Лейпциге, полковник в Ливии, капитан в Абвиле, еще один в Праге, майор в Афинах, генерал на Украине. Я уж не говорю о муже – лейтенанте в Ренне… Так, значит, после двенадцати?

– Да.

– Война… Она разбросала всех моих любовников. Ты – первый унтер-офицер, с которым я познакомилась во время войны. Ты гордишься этим?

– Чепуха.

Она захихикала.

– Сегодняшний вечер я провожу с одним полковником. Он должен подарить мне манто из соболей, которое привез из России. Представляешь, как он изумится, если я вздумаю сказать ему, что дома меня ждет маленький унтер-офицер?

– А ты не говори.

– Я только намекну. Сначала, конечно, получу манто, а уж потом сделаю маленький грязненький намек… Пожалуй, я заставлю их произвести тебя в лейтенанты. Такой способный молодой человек! – Женщина снова хихикнула. – Я вижу, ты смеешься. А я могу сделать это – нет ничего проще… Давай выпьем за лейтенанта Дистля.

Они выпили за лейтенанта Дистля.

– Что ты будешь делать сегодня днем? – поинтересовалась фрау Гарденбург.

– Ничего особенного. Гулять, ждать полуночи.

– Пустая трата времени. Лучше купи-ка мне маленький подарок. – Женщина встала, взяла со стола кружево и набросила его на голову. – Булавка или небольшая брошка будет здесь очень хороша, – сказала она, придерживая кружево под подбородком. – Правда?

– Да.

– На углу Тауентцинштрассе и Курфюрстендамм есть хороший магазинчик. Там продается гранатовая булавка. Мне кажется, она вполне подойдет. Можешь заглянуть в этот магазин.

– Обязательно.

– Ну и чудесно. – Женщина, улыбаясь, скользящей походкой подошла к кровати и, опустившись на одно колено, поцеловала его в шею. – Со стороны лейтенанта было очень, очень мило послать мне кружево! – прошептала она. – Я должна написать ему и сообщить, что оно благополучно доставлено по назначению.