Мило обнажает в улыбке редкие зубы. – Хотя не стану отрицать, что я лучший.

– Я это слышала. Кстати, благодаря чему вы добились такого успеха? – продолжает Марго, теша эго гостя. Судя по всему, оно невероятных размеров. Уайатт был прав.

– В отличие от других мошенников, я следую определенным правилам. Именно поэтому меня никто не мог поймать в течение пятидесяти лет. То, что картина Ренуара – подделка, всплыло лишь потому, что я уволил одного из своих сотрудников за воровство и тот захотел мне отомстить. Я всегда следую правилам. – Мило тычет в сторону Марго пальцем.

– Я заинтригована. Расскажите поподробнее. – Она выдавливает из себя улыбку.

В госте происходит перемена. Напряжение уходит, Вульф расслабляется. Явно любит, когда есть слушатели.

– Простите, что испачкал вам пол. – Мило указывает на ботинки. – Я работал вплоть до отъезда в аэропорт, как всегда опаздывал. И только в самолете понял, что не переобулся.

– Я даже не заметила.

«Продолжаем его умасливать. Уайатт говорил, что Вульф не возьмется за работу, если ему не понравится картина или ее хозяин. По-видимому, его нельзя купить. Хотя купить можно абсолютно всех».

– Так какие же ваши главные правила? – продолжает спрашивать Марго.

Мило наклоняется, и в горловине мятой голубой рубашки она видит густые седые волосы у него на груди. Дуболом. Скорее всего, в постели требователен и эгоистичен.

– Во-первых, достоверная история. Правильная инсценировка – залог успеха. Когда я работал над картиной Моне – помните, из серии «Стога», ее еще продали за восемьдесят миллионов, – моя жена облачилась в элегантную одежду в стиле конца восемнадцатого века. Ведь именно тогда появилось это полотно. Затем мы делали снимок: жена в прелестном замке, похожем на этот, у нее за спиной висит картина. Фотограф использовал старую технику с ящичным корпусом, а проявку делал с использованием фотобумаги довоенного периода. – Мило хлопает ладонью по бедру. – Максимальная достоверность! Нужно использовать правильные материалы – прежде всего холсты. Рама должна быть изготовлена в те годы, когда жил художник. Обычно мы используем чайные пакетики, чтобы «состарить» картину. Большинство подделок раскрывают из-за того, что используются не те краски. Мы берем лишь те пигменты, которые мог использовать сам создатель. В противном случае химический анализ выявит несоответствие. Нельзя забывать о процессе старения. – Вульф замолкает, берет с огромного блюда с выпечкой, которое Марго поставила на журнальный столик, лаймово-зеленый макарон и отправляет его в рот. Мило продолжает говорить, размахивая в воздухе огромными руками: они больше подошли бы сварщику, чем художнику. – Жена обычно сушит картину феном, а потом мы запекаем ее в специальной печи, которую сами сконструировали. Так получается необходимый эффект. Мы не мошенники, а историки. – Неожиданно взгляд гостя становится жестким. – Итак, мадемуазель де Лоран, зачем я вам понадобился?

Марго ставит стакан на столик.

– Идемте со мной. Я хочу вас с ней познакомить.

Вслед за хозяйкой Мило проходит в гостиную и в благоговении замирает перед холстом.

– Эрнст Энгель, – шепчет он едва слышно.

Марго кивает.

– Да. Судя по всему, его последняя работа.

– Ходили разные слухи… Вот только эту картину после аукциона в Люцерне никто не видел. – Медленно и осторожно Вульф приближается к стене, словно жених к робеющей невесте, и останавливается, чтобы насладиться полотном. – Оставьте меня. Я должен побыть с ней наедине. Увидеть, понять, почувствовать.

Марго в нерешительности замирает. Этот мошенник что, и ее хочет облапошить? Рядом, в кабинете деда, в письменном столе лежит пистолет. Надо бы его взять.

– Я вернусь через несколько минут.

– Полчаса, – отрезает Вульф, не глядя на нее.

– Хорошо. – Несколько секунд Марго наблюдает, как Мило пожирает глазами «Женщину в огне». – Полчаса.

* * *

Ровно через двадцать девять минут Марго входит в гостиную. Довольно игр.

– Ну что? Вы можете ее написать?

Вульф сидит в кресле, которое подтащил и поставил перед картиной. Он не двигается и отвечает безжизненным голосом:

– Вы меня оскорбляете. Я не работаю с копиями, только с оригиналами. – Мило поворачивается и сжимает кулаки. – Я оставил все дела ради того, чтобы полюбоваться этой дрянью?

На несколько секунд повисает мертвая тишина. Марго нащупывает ладонью спрятанный под одеждой пистолет.

– Вы о чем?

Вульф встает и вытирает ладони о грязные штаны.

– Это подделка, а не оригинал.

– Что вы, черт возьми, несете?

Да она сейчас голыми руками удавит этого неандертальца!

Мило подходит к холсту и дотрагивается до него.

– Посмотрите сюда. Все дело в манере класть мазки. Она расскажет вам правду. Я не упомянул еще об одном правиле: досконально изучить почерк художника. – Он дает Марго знак подойти ближе. – Эта картина написана правшой. А Эрнст Энгель был левшой. Вот в чем дело. Судя по краске, ее текстуре и слегка кислому запаху, исходящему от старого лакового покрытия, полотно действительно появилось на свет в 1930-х годах. Эта часть соответствует действительности. А вот манера класть мазки… – Вульф язвительно хохочет. – Вас развели! Посмотрите на подпись, на хвостик буквы «Л» и на наклон «Т». Писал явно правша. Вам, мадемуазель де Лоран, досталась очень качественная подделка. – Мило встает и идет к двери. – Я сам найду, где выход.

Марго словно приросла к месту, не может ни двинуться, ни дышать. Она едва помнит следующие часы. Внутри закипает ярость, заполняет все тело, поднимается огромной волной и превращает ее в дьявола во плоти. Марго беснуется, словно в подделке обвинили лично ее.

* * *

Через несколько часов, так и не дождавшись своей хозяйки, Уайатт Росс возвращается к Марго и видит последствия разразившейся катастрофы. В замке будто взорвалась бомба. В парадном зале все разгромлено, словно по нему прошелся обкуренный поклонник тяжелого рока во время вечеринки. Огромное, во всю стену, старинное зеркало в позолоченной раме разбито вдребезги, осколки повсюду. Кругом черепки от ваз, свежие цветы валяются в лужах воды на полу, содержимое ящиков высыпано на пол, любимое дедушкино кресло лежит на боку, журнальный столик опрокинут, на стенах следы десертов и выпечки. Уайатт растерянно озирается. Он находит Марго в гостиной – такой же разгромленной. Мадемуазель де Лоран стоит и безотрывно смотрит на картину. Она босая, из ступней сочится кровь – похоже, Марго прошлась по осколкам. Росс зовет ее по имени, но та даже не оборачивается.

– Марго, – повторяет Уайатт и чувствует, как дергается мускул на щеке. Он подходит и поворачивает ее к себе лицом. Под глазами Марго потеки туши, помада размазана, руки в крови.

– Господи, что ты с собой сделала?

– Как ты мог это упустить? – презрительно усмехается она.

– Что я, интересно, упустил? – защищается Росс и прячет документы, которые хотел показать Марго,