– Эй, ты…

Он завыл от боли и попытался поднять себя с земли, но выглядел так, будто его зад приклеился к траве. Он опять закричал, искаженный, прерывистый звук, словно прошедший через микрофон, обрезающий почти все частоты.

Призвав на помощь неистовую животную силу лисы, отгрызающей себе лапу, чтобы вырваться из ловушки, Тим поставил ноги под собой и изо всех своих сил толкнул тело вверх, с земли. На мгновение он сумел подняться с травы, и я увидел то, что держало его. Как будто он высрал из себя спагетти. Пучок тонких извивающихся щупалец, поворачивающихся, изгибающихся и крутящихся. Прокладывающих снизу дорогу в кишки, как веревочки кукловода.

Тим тяжело сел на траву. Он в последний раз закричал, потом забился в судорогах, превративших крик в спазматическую УК-УК-УК песню. Глаза закатились, изо рта брызнула кровь. Мне показалось, что я вижу, как тонкое желтое спагетти из щупалец мелькнуло между зубами. Тело содрогнулась, потом еще и еще. Раздался страшный мокрый и чавкающий звук, и оно упало на бок, оставив за собой связку кишок размером с мешок картошки. Желтые щупальца вытянулись и утащили розовую кучу под землю, оставив за собой только сусличью дыру, пропитанную кровью.

Запыхавшийся Каталка остановился рядом с ТиДжеем и сказал:

– Гребаный Карлос, чувак. Говорю тебе, мы должны были замочить его, когда была возможность.

ТиДжей, на удивление спокойный…

– потому что видел несколько раз эту хрень —

…вздохнул и сказал:

– Ну. Но мы не знали тогда то, что знаем сейчас, верно? Важно то, что сейчас мы это знаем. И что играем по правилам.

Он посмотрел на меня:

– Верно, Человек-Паук?

Я не ответил.

Оуэн притопал к нам и ткнул в меня пальцем.

– Он едва не пропустил девчонку. Что касается меня, братан, то больше я не хочу слышать о его так называемом стопроцентном уровне.

– Я же говорил тебе, он все еще не пришел в себя после дыры.

– Ага, и это тоже. Что там с ним сделали? Мы же не знаем, а? Быть может, это даже не тот же самый долбанный хрен. Он выглядит, как перец, который не знает, кто он такой.

– Ага, но девчонка была красной, – тут же взвился ТиДжей. – Ты что, не заметил этого, Оуэн? Три красных подряд. Три из каждых четырех инфицированных сгорели в красных комбинезонах. Что это говорит тебе?

– Ты хочешь побалакать об этом, ТиДжей? Давай поговорим на сходке. Ты, я и моя Беретта, девять миллиметров. Согласен?

– Пошел ты на хуй, чувак.

Мне нравится, как черные произносят это выражение. С ударением на последний слог, будто бьют словом. Интересно, не практикуются ли они перед зеркалом. ТиДжей и Оуэн минуту мерялись взглядами, потом ТиДжей повернулся к курчавому подростку. Кори.

– Пошли внутрь, приятель. Сегодня все прошло очень хреново, три новых тела для костра. Добро пожаловать в карантин.

* * *

Все поднялись по лестнице.

– Тебе нужно зайти на второй этаж и показаться доку, – сказал ТиДжей. – Он спрашивал о тебе, дай ему проверить твою память, и все такое.

Черта с два. Я не пошел ни на второй этаж, ни на пятый. Я отправился на крышу.

Из этого сумасшедшего дома надо валить, и побыстрее. Я хотел забраться повыше и посмотреть, что конкретно держит нас внутри. ТиДжей последовал за мной, говорил, мы уже делали это раньше, и я сам объявил, что смотреть там не на что. Однако, похоже, он не слишком удивился, услышав, что я все равно поднимусь.

Через пять минут мы стояли на крыше десятиэтажной больницы, среди молчащих кондиционеров и птичьего дерьма, и глядели на красные и зеленые фигурки, слоняющиеся по двору. Налетевший ветер носил по воздуху бумажные тарелки и упаковки от продуктов. У восточной стены ограждения громоздился целый мусорный холм, похожий на сугроб. И посреди всего заключенные красными и зелеными кучками что-то оживленно обсуждали. Все это выглядело как самое дерьмовое в мире рождественское представление. Стоял приятный (э, середина ноября?) день, но здесь, наверху, в преддверии вечера, было чертовски холодно. Но мне было все равно. Я походил с одного края крыши на другой, внимательно изучая ландшафт. И пульсирующая хватка паники понемногу сжимала мой мозг.

Прошлый Дэвид был прав – смотреть было не на что. Ограждение, еще одно ограждение, потом город. За воротами стояло несколько белых палаток, но ни один охранник с оружием в руках не прогуливался вдоль забора.

Этого всего недостаточно. Недостаточно, чтобы удержать меня здесь, ко всем чертям. Почему я еще здесь? Боже, этот запах горящих девичьих волос…

– Где стрелки? – спросил я у ТиДжея.

– Чего?

– С винтовками, чувак. Снайперы, те, кто убили парнишку. Они же стреляют не из лечебницы, это слишком далеко.

Я присмотрелся к ней. Унылый большой ящик – кирпичный, серый и покрытый мхом. Он находился среди деревьев рядом с точно таким же ящиком поменьше, словно после постройки основного здания осталась куча кирпичей, но недостаточная, чтобы построить еще один такой. На крыше не было и намека на людей с винтовками. Или вообще кого-нибудь.

ТиДжей указал на небо.

Я проследил за его пальцем, туда, где лениво кружились птицы, и пожал плечами:

– И что я там должен увидеть?

– Парень, говорить с тобой… – Он улыбнулся и покачал головой. – Ты вроде как путешественник во времени. Нет, погоди, ты скорее пещерный человек, которого только что разморозили. «Что за чертовщина здесь творится, человек будущего?»

Он опять указал на небо.

– Дрон-снайпер. Винтовка калибра три-три-восемь на Беспилотном летательном аппарате. Компьютерная система наведения, может проделать противопехотную дырку в твоем мозгу с тысячи ярдов. Использовалась в Афганистане. Намного чище, чем ракеты «Хеллфайр», которые вырубают цель, а заодно всю детскую вечеринку в честь дня рождения, в которой цель участвует.

Я посмотрел на пару крошечный черных крестов, неспешно плывших под облаками. Будучи грифами, они нравились мне больше.

– Не то, чтобы у них совсем не было ракет, – продолжал он. – Эти дроны, они кажутся крохотными в небе, но на земле они довольно большие, размером почти с настоящий самолет, и «Хеллфайры» у них под крыльями. Если бы один был рядом с нами, ты бы увидел, что он почти с тебя ростом. Если тут все выйдет из-под контроля, дрон пустит одну в наш двор, и тридцати наших как не бывало.

– «Беспилотном»? Значит, это место патрулируется роботами?

– Нет, нет. Управляется на расстоянии. Где-то сидит чувак за консолью, справа стакан кофе, слева пончик с вареньем, а на экране черно-белое изображение больницы, которое очень медленно поворачивается. Иногда экран показывает инфракрасное изображение – по ночам, в случае плотного тумана или если мы окажемся настолько умными, что попытаемся создать дымовую завесу. Может, он глядит на нас прямо сейчас. Махни дяде ручкой. Только не делай угрожающих жестов, он может увеличить твою голову на весь экран. Ствол стабилизируется компьютером, автоматически компенсируя вибрацию, скорость ветра и все остальное.