— Спасибо коменданту — патронов у нас в достатке.

Офицеры рассмеялись. Пантюше задумчиво покачал головой. Князь жестом прекратил смех и приказал:

— Все, двинулись. Если пойдем ходко, то к закату доберемся до окраины Катендорфа.

Солнце близилось к закату, когда они вышли на опушку леса. В полуверсте виднелась насыпь железной дороги, мост, а за мостом начинались домики окраины. Князь, которого этот переход, казалось, совершенно не утомил, как, впрочем, и господина Юри, скинул с плеча пулемет и объявил:

— Привал. В город двинемся, как стемнеет.

Пантюше, медицинскую сумку которого уже давно нес на себе ротмистр, со стоном рухнул на землю. Ротмистр бросил на землю сумку, перевел дух и весело спросил:

— Медицинская помощь не требуется, профессор? — и со смехом отошел в сторону.

Немного отдохнув, офицеры развели в ложбинке небольшой костер и поставили кипятить воду. А господин Юри и князь, вопреки собственному приказу, ушли куда-то по направлению к городу. Пантюше, придя в себя, спустился в ложбинку и сел у костра. Некоторое время он молча сидел, глядя на огонь, потом повернулся к ротмистру.

— Скажите, офицер, вы не замечаете за князем некоторых странностей?

Ротмистр засмеялся.

— А где вы сейчас нормальных-то найдете? Вся страна с ума посходила. А в чем проблемы-то?

Профессор счел за лучшее переменить тему.

— Да так… — Он немного помолчал. — А это не опасно, что они в город пошли? Соратник Птоцкий мог сообщить наши приметы по телеграфу или отправить дрезину вдогонку.

— Ништо, — хохотнул ротмистр, — мы ж, перед тем как двинуться, подорвали гранатами телеграфные аппараты и на почте, и в здании вокзала. А ребята, пока ждали нас на окраине, еще десяток телеграфных столбов завалили. Да и не до этого им теперь. Там такая заваруха… да и князь паровоз из пулемета расстрелял. Теперь они, прежде чем его с места сдвинут, не меньше суток провозятся.

Профессор лишь молча кивнул.

* * *

Князь появился на закате. Они с господином Юри внезапно вывернулись откуда-то из-за кустов, совсем не с той стороны, куда ушли, и присели, протягивая к огню руки. Капитан, стоявший на часах, ошалело уставился на них, не понимая, как это он прозевал их приближение, потом смущенно отвернулся. Князь молча взял протянутую ему кружку с чаем, небрежно кивнул и подошел к Пантюше.

— Вот что, профессор. Где держат суверена, я разузнал. И он вроде бы еще жив…

— Слава тебе, Господи! — прошептал профессор и истово осенил себя святым кругом.

— Вас я в город не возьму, — продолжал между тем князь. — Вероятность того, что придется ввязаться в серьезный бой, хоть и мала, но существует. А вы нужны мне для встречи с сувереном. Поэтому останетесь здесь. Будьте готовы оказать медицинскую помощь. Через пару часов вам доставят сюда все необходимое.

Пантюше кивнул. Князь, помолчав, спросил:

— Вижу, вас что-то мучает, профессор? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Пантюше повернулся и посмотрел на князя. Тот встретил его взгляд спокойно и благожелательно.

— Ну же, вы ведь хотите о чем-то спросить.

— Послушайте, князь, я не уверен, что сейчас самое подходящее время для подобных вопросов… — Профессор замялся.

Князь молча ждал. И Пантюше решился.

— Я прошу прощения, но меня уже давно мучают странные мысли… Откуда вы? — Не дождавшись ответа, он заговорил снова, — Я не сомневаюсь, что вы аристократ, породу сразу видно, да и господин Кройф… но… — Профессор запнулся, тряхнул головой и решительно продолжил: — Понимаете, каждый человек, путем образования и вращения в определенной его происхождением и воспитанием среде, приобретает определенный набор знаний и умений. У кого-то он чрезвычайно узок, у кого-то широк. Некоторые, особо одаренные, просто поражают своим кругозором. Можете мне поверить, я достаточно общался и с первыми, и со вторыми, и с третьими, но вы… — он пожал плечами, — вы просто ставите меня в тупик.

Князь молча смотрел на него.

— Понимаете, я ничего не имею против вас. Более того, я просто счастлив, что во всем этом кровавом безумии вы оказались на нашей стороне, но… иногда мне в голову приходят совершенно бредовые мысли.

— Например? — улыбнулся князь.

На лице профессора мелькнуло виноватое выражение.

— Ну, например, что вы пришельцы с Луны или еще откуда.

Улыбка князя стала еще шире. Ответ его был как гром среди ясного неба.

— Вы правы.

— Что? — оторопело пискнул профессор.

Князь хмыкнул и покачал головой, потом спокойно сказал:

— Сейчас действительно не время и не место для подобных разговоров, но, — князь наклонился к нему, — обещаю, что в НЕОБХОДИМОЕ время мы продолжим этот разговор.

* * *

Соратник Нирам, председатель Губкомода, приехал уже после полуночи. Онкович, бывший студент технического училища, из зажиточных разночинцев, записанный в специальный конвойный отряд за то, что еще во время зимних боев пригнал для нужд Комитета действия маменькину бричку на мягких рессорах, на которой соратник Нирам и разъезжал, пока не пересел на конфискованное авто заводчика Буренго, только что заступил на внутренний пост. Конвойные уже спали. Лишь двое — бывший «деловой» Лубенек, шустрый малый с лисьими чертами лица, и увалень по кличке Поноска, которой его наградили за неистребимый запах навоза, от которого бывший гуртовщик никак не мог избавиться, втихаря от коменданта, соратника Григула, резались в карты в чуланчике по соседству с кухней.

Нирам возник из темноты в сопровождении разводного.

— Соратник Григул у себя?

— Да… То есть так точно!

Председатель Губкомода молча кивнул и проследовал в глубь коридора к знакомой двери, обитой темно-синим сукном. Из чулана высунулась мордочка Лубенька.

— Хто приехал? — сипло спросил он.

— Соратник Нирам.

— Угу, — кивнул Лубенек и выскочил из чулана. — Эй, студент, глянь на свои, сколько натикало?

Онкович неловко перехватил штуцер и вытащил из кармана предмет давних вожделений Лубенька. Настоящие бриттские часы на цепочке, внутреннюю крышку которых украшало дагеротипное изображение кудрявой барышни. Маменька подарила их Онковичу на окончание первого курса.

— Половина первого.

— Угу, — снова кивнул Лубенек и, повернувшись, заглянул в чулан. — Эй, Поноска, на сегодня шабаш.

— Эта почему?

— По папе и по маме, — огрызнулся Лубенек. — Не базарь, а лучше сгоняй и принеси мой «кожан».

Когда минут через пятнадцать дверь кабинета коменданта с глухим стуком распахнулась и по коридору проследовал соратник Нирам в сопровождении коменданта Григула, Лубенек, который, уже затянутый в кожаную куртку и перепоясанный портупеей с кобурой, сидел на нижней ступеньке лестницы, резво вскочил на ноги и молодцевато вытянулся, поедая глазами Председателя Губкомода. Но тот прошел мимо, ни единым намеком не показав, что заметил этот столь вопиющий образец чинопочитания. Лубенек с кривой разочарованной усмешечкой проводил взглядом сутулую спину соратника Нирама. Когда же массивная дверь на улицу захлопнулась и соратник Григул, состроив на возбужденном лице гримасу крайней серьезности, проследовал по коридору к своему кабинету, Лубенек сплюнул на пол и утерся рукавом.