Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С каждым днем я все глубже понимаю, как коротка жизнь. И хотя я не могу со всей уверенностью утверждать, что это околосмертное переживание меня изменило, об этом можно судить по моей манере поведения.
Слушая захватывающую историю Уоррена, мы не переставали удивляться: он не считал, что это травмирующее событие привело к разительным внутренним переменам. Впрочем, он признал, что поступил довольно смело, когда оставил работу, обеспечивавшую ему финансовую стабильность, прямо перед рождением первенца. Жизнь, которую он вел до происшествия на море, предстала перед ним в своем истинном свете: его совершенно не волновали собственные чувства, он был безразличен к своим радостям и страхам, окаймленным абсолютной депрессией.
Долгие годы Уоррен зарабатывал на жизнь сочинительством. И хотя интеллектуализацию он применял с умом, она все же не подпускала его к собственным чувствам. Ужасное, опасное для жизни испытание, выпавшее на его долю, позволило ему прислушаться к «защитникам», разместившимся вокруг его сердца. Он смог проникнуть вглубь себя и постепенно научился жить не только разумом, но и сердцем.
Мы лишь предполагаем, что озарение, посетившее Уоррена в пещере, вероятно, можно было бы отнести к двум вещам. Во-первых, существует нечто, о чем мы ничего не знаем и на что можем лишь надеяться; нечто, куда большее, нежели мы; с этим мы пытаемся установить связь ради того, чтобы получить утешение и наставление. И, во-вторых, Уоррен мог иметь в виду свой собственный внутренний голос, призывавший его к развитию и выходу за рамки того, кем он являлся на тот момент.
Мэри Линн Раджскуб
Мэри Линн Раджскуб — актриса. Ей около сорока, и сейчас она занята в популярном сериале «24», где играет компьютерного гения Хлою О’Брайан в паре с Кифером Сазерлендом. Кроме того, она исполняла роли и во многих других известных фильмах, включая картины «Стильная штучка», «Блондинка в законе-2» и «Маленькая мисс Счастье».
Одним воскресным утром мы пришли в гости к Мэри Линн, чтобы выслушать ее историю — в ее солнечный, еще не отстроенный до конца дом, по которому с удовольствием бегали ее многочисленные домашние любимцы и любимицы — собаки. В тот период она ожидала первенца.
Мэри Линн искренне поделилась с нами рассказом о путешествии, приведшем ее из родного города Трентона, что в штате Мичиган, в Лос-Анджелес и, в итоге, на съемки телевизионного сериала, отмеченного не одной наградой. Нас тотчас же удивило ее столь раннее желание пойти по пути, отличному от того, что избрали члены ее семьи. Оглядываясь на прошлое, теперь Мэри Линн осознавала, как отчаянно желала отдалиться от них. Однако в то время она этого совершенно не понимала. Она уже практически ступила на путь, идя по которому, вышла бы замуж совсем юной, никуда бы не уехала и никогда бы не украсила собой сцену. Но какой-то постоянный, упорный и почти бессознательный внутренний импульс не позволил ей «остепениться» такой юной.
Мне было стыдно и страшно испытывать чувства и иметь мысли, которые шли вразрез с представлениями членов моей семьи. В детстве я усердно пыталась ничем не выдать себя: мне не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что я думаю и чувствую. Если спросите кого-нибудь, кто был тогда со мной знаком, вам скажут, что я не отличалась любовью к веселью и забавам. Занятно, что позднее я стала комедийной актрисой.
Наверное, еще в детстве я понимала, что мне придется уехать, чтобы найти себя. Сейчас я осознаю, что каким-то образом мама, заметившая во мне интерес к театру и изобразительному искусству, решила, что меня нужно побудить к творческой деятельности. Они с папой отправили меня на занятия по акварели в местном торговом центре. Помню, как рисовала акварелью цветы — прямо как на открытках. Я понимала, что университет не для меня; мне хотелось поступить в художественную школу. Так я и сделала, и получила изумительный опыт.
Ни у кого в моей семье не было высшего образования. Свою учебу я оплачивала, взяв кредит. Думаю, что поступила в школу не от любви к искусству, а из-за страха застрять на бесперспективной работе. Наверное, именно поэтому, когда лучшая подруга попросила меня отправиться с ней на один семестр в Сан-Франциско, я тут же ухватилась за эту возможность. Где-то в глубине души я, видимо, понимала, что задержусь там.
Именно в Сан-Франциско я занялась перфомансом. А потом я почему-то стала привносить в него элемент комичности. В какой-то момент грани практически стерлись: я разыгрывала комедию. И зритель сполна отплачивал мне смехом. А может, на первых порах надо мной и смеялись? Как бы то ни было, но я попала в комедийное шоу. Думаю, что мне просто нужно было как-то себя выразить. Причиной моего юмора была нервозность и ощущение неловкости. Было по-настоящему смешно, и я знала, что смогу придумать миниатюру и продолжить заниматься этим делом, даже когда силы покинут меня. Мне нравилось это занятие. Я обретала уверенность в себе. И тогда я решила, что терять мне больше нечего… так почему бы не переехать в Лос-Анджелес?
Оказавшись здесь, я заметила, что многие держатся вызывающе. Они были негативно ко всем настроены и считали, что весь мир против них. И потому мы никогда не заговаривали о вере, духовности и каких-либо чувствах. Чуть позже я рассталась с любимым человеком, и это опустошило меня. Я понимала, что мне нужно подумать о том, как сохранять позитив, когда все идет не так, как надо, и воспользовалась этой болью, чтобы раскрыться навстречу познанию духовного. Самоанализ помог мне на пробах: я научилась выражать себя наилучшим способом.
Я обрела успех, уверенность в себе, а также способность лучше понимать саму себя, и это помогло мне стать более осознанной. Теперь я вижу, что обладаю определенными талантами, могу усердно над ними работать и знаю, что могу задаться любой целью. Даже если задуманное не всегда получается, в этом нет ничего страшного — подумаешь, попробую что-нибудь еще. Сочинительство, живопись, актерское мастерство, закачка своих видеороликов на «MySpace» — во всем есть элемент творчества. И я знаю, что всегда буду прилагать максимум усилий к тому, чтобы оставаться креативной.
В детстве Мэри Линн весьма преуспела в сокрытии собственных эмоций. Мы предполагаем, что тогда она пользовалась надежным «защитником сердца», отрицанием. Она оградила себя от пугающего, противоречивого желания отдалиться от семьи и в то же время наладить с ней связь; отказала себе и остальным в этих чувствах.
Уехав из дома, она обнаружила в себе потребность продолжать играть. Вот только тогда она не понимала, что юмор, который она выставляла напоказ за счет своих нервов, стал «защитником», уберегающим ее от тревог. Он не только защитил ее от волнения, связанного с выступлением перед большой аудиторией, но и облегчил ее боль от того, что она поступала иначе, нежели члены ее семьи.
Думаем, к своему бесстрастному юмору Мэри Линн обратилась задолго до того, как добралась до театральных подмостков. Первоначально этот «защитник» ограждал ее от невыносимых чувств: разлуки, боязни получить отказ, смущения и одиночества. Со временем Мэри научилась управляться со своим «защитником» и пользоваться им себе во благо, понимая, когда следует к нему обратиться, а когда этого делать не нужно. Ее «защитник» до сих пор помогает ей, но теперь, благодаря самоосознанию, Мэри Линн сама управляет своей жизнью.
