Родной город встретил меня метелью и сугробами. Нарядной новогодней ёлкой перед главным городским собором и привычным перезвоном колоколов. Машина остановилась на светофоре, и я посмотрела на белокаменный собор. Дядя сидел рядом со мной, держал за руку, радовался моему возвращению, а я слушала перезвон. Он лучше всего остального говорил мне о том, что я дома. Оказывается, я скучала сильнее, чем думала.

— А что это ты так исхудала? — недовольно поинтересовался дядя, разглядывая меня, а я поймала на себе любопытный взгляд водителя, брошенный в зеркало заднего вида.

— Чуть-чуть, — негромко ответила я.

— Когда чуть-чуть, не заметно, а тут…

Я стукнула его по коленке.

— Прекрати.

— Я о тебе забочусь.

— Так модно.

— Чтобы щёки вваливались?

Я повернулась к дяде и веско заметила:

— Ты на Соньку посмотри.

Он смущённо кашлянул и слегка толкнул в плечо водителя, который совершенно наглым образом подслушивал и даже скрыть этого не пытался.

— На дорогу гляди, хватит уши греть.

— Да, Борис Владимирович, — скучно отозвался молодой человек, а мне смешно стало.

— Ты хоть отдохнула?

Я сунула руку под дядин локоть и привалилась к его плечу.

— Всё хорошо. И отдохнула я, и насмотрелась всего. По дому соскучилась.

— Соскучилась — это хорошо. — Дядя поцеловал меня в висок и тут же сморщил нос. — И причёска новая… Вернулась какая-то… Я тебя не узнаю.

Я рассмеялась.

— Привыкнешь.

В собственной квартире меня что-то смущало, я ходила по комнатам, оглядывалась и никак не могла понять, что именно. Вроде всё на своих местах, всё прибрано (видимо, готовились к моему возвращению), картины там, где я их и оставила, без меня их никто не трогал, боялись. На кухне всё сверкает… А потом поняла. Балконные двери наглухо закрыты. Зима ведь. Я подошла к окну и отдёрнула занавеску. Вся крыша была завалена снегом. Так непривычно…

Я в первый раз зимую в этой квартире. И надо привыкнуть, что моя крыша — зимой просто крыша, и ничего больше. Что даже неплохо. Крыша вызывала слишком много не нужных воспоминаний.

— Всё на местах, ты довольна? — спросила Сонька, приехав на следующий день рано утром и подняв меня с постели. Я бродила по кухне в пижаме и зевала, а подружка, в отличие от меня, была переполнена энергией.

— Уборкой? Конечно, довольна. Спасибо, что побеспокоилась. Мне совершенно не охота заниматься домашними делами.

— Я так и подумала.

Сонька разбирала подарки, что я привезла ей из своих странствий, шуршала пакетами, с довольным видом вертелась перед зеркалом и на меня не смотрела.

— Чай будешь? — спросила я.

— А кофе нет?

— Я веду здоровый образ жизни. Кофе бой!

— Ужас какой… С чего это ты вдруг?

— Не знаю, захотелось. У меня новая блажь, — выдала я и рассмеялась.

— Ты похудела, — заметила Сонька.

— На шесть килограмм, — похвастала я.

Подружка кивнула.

— Боря сказал, что до ужасающего состояния.

— Он преувеличил.

— Это я вижу. Ты решила начать новую жизнь?

— В каком-то смысле. Учусь относиться ко всему спокойнее, а не бросаться в омут с головой.

— Классный шарфик, — Сонька подбросила в воздух шифоновый шарфик, и он красиво опустился ей на руку. — К моему голубому платью подойдёт.

— Я под платье и покупала.

— Хотела к тебе приехать, на недельку хотя бы, но Боря с делами закрутился… Ты же знаешь, когда у него много работы, он совершенно о себе не заботится. Даже есть забывает. За ним надо приглядывать.

— У вас всё хорошо?

Сонька повернула голову и трижды плюнула через левое плечо.

— Не сглазь. Даже не говори ничего.

Я улыбнулась, налила себе чай и присела за стол.

— Хорошо, не буду.

— Появилась тут одна… мадам. Юрист новый. Вся из себя такая ходит и глазками по сторонам стреляет.

— И что?

— Что? Она ему улыбается: "Борис Владимирович, я так рада с вами познакомиться!", а он довольно ухмыляется. Нет, Жень, вот ты подумай, я рядом стою, а он ей улыбается! Бабник…

— Ты знала, на кого нацелилась. Чего жалуешься?

— Да не жалуюсь я. Возмущаюсь. Бывают же такие наглые особы! — Сонька снова посмотрела на шарфик. — Ужин надо приготовить.

— Утро ведь…

— Я о романтическом ужине.

— А-а…

— Вина купить, приготовить что-нибудь особенное.

— Свечи зажечь, — подсказала я, но Сонька отмахнулась.

— Боря не любит свечи.

— Ну и отлично, мороки меньше. А зачем ты мне всё это говоришь?

— Я же сказала, нужно приготовить что-нибудь особенное. Помнишь, ты как-то гуся запекала? С апельсинами.

Я спрятала понимающую улыбку и серьёзно поинтересовалась:

— Тебе рецепт дать?

Сонька посверлила меня взглядом.

— Издеваешься? Гуся мне сделай.

— Не могу, Сонь. Я же на диете. Ничего не готовлю. Но проконсультировать могу.

— Спасибо. Закажу в ресторане.

— Не обижайся, — попросила я.

Она только рукой махнула, собрала свои подарки и засобиралась, сославшись на работу. Но перед тем, как выйти за дверь, поцеловала меня и сказала:

— Если я спалю кухню, это будет твоя вина.

— Ничего. Я однажды спалила, зато готовить научилась. Вдруг и с тобой сработает?

— Не любишь ты меня.

Я рассмеялась и подтолкнула её за порог.

— Иди уже.

На следующий день явился Димка. С видом победителя прошёл в гостиную, бросил портфель на кресло и раскинул руки в стороны.

— Скажи, что ты меня любишь!

Я задумчиво хмыкнула и спокойно прошла мимо него на кухню.

— Не скажу. Но почему ты выглядишь таким довольным — мне интересно.

Димка понаблюдал за мной минуту, потом подошёл поближе, но когда понял, что я ему на шею бросаться не собираюсь, отошёл и присел на высокий табурет.

— Ева, ты изменилась.

— Ты понял это за две минуты?

— Я про внешние изменения, другие оценить пока не успел. Выглядишь потрясающе.

— Правда?

Он кивнул.

— Не ожидал. Честно.