В декабре того же года лондонский врач Альфред Скоуфилд провел интересный эксперимент, который вошел в историю как «отравление яйцами». Он лечил тринадцатилетнего мальчика, страдавшего от аллергии на яйца, давая ему ежедневно в пилюле 1/10 000 яйца. Сначала мизерное количество, затем осторожно увеличивал дозу, пока мальчик за шесть месяцев не съел целое яйцо. За это время пациент потерял свою чувствительность к яйцам и через восемь месяцев мог съесть без вреда для здоровья целое яйцо. Скоуфилд описал свое достижение в статье для журнала Lancet в 1908 году, указав, что «при достаточной осторожности и терпении» можно добиться толерантности даже к «самым ядовитым продуктам»[75].

Вы можете подумать, что такое достижение должно было попасть в заголовки прессы, дать надежду людям с пищевыми аллергиями и ознаменовать начало своего рода революции в медицине, став первой главой в истории пероральной иммунотерапии. Что ж, это действительно была первая глава, однако для написания следующей понадобилось целое столетие. Этот процесс и сегодня продолжается в клиниках и лабораториях всего мира. Почему так долго?

К сожалению, мир — не говоря уже о медицинском сообществе — был не готов признать реакции пищевой аллергии, которые в то время обычно именовались идиосинкразиями. Наблюдение доктора Скоуфилда намного опередило свое время, если учесть образ мышления и образование тогдашних врачей. Многие из них игнорировали аллергии как реакции на эмоциональный стресс или невроз по причине отсутствия опыта и научной литературы, документирующей пищевые аллергии (и обеспечивающей контекст и фундамент для них), не говоря уже о полном отсутствии общепринятого словаря для таких состояний и их симптомов. Пожилые врачи даже эпизоды анафилаксии классифицировали как медицинские аномалии. Постепенно ситуация медленно, но уверенно менялась: все громче становились голоса внимательных и прозорливых докторов, и пищевую аллергию уже не считали простой фантазией, а воспринимали как медицинский факт.

Любой прорыв в медицине требует времени — новая информация должна проникнуть в сознание профессионалов, скованное догмами. Лауреат Нобелевской премии по физике Макс Планк однажды заметил: «Новая научная истина побеждает не потому, что убеждает своих оппонентов и заставляет их увидеть свет, а потому, что в конце концов эти оппоненты умирают, и вырастает новое поколение, уже знакомое с нею… Это новое поколение знакомо с такими идеями с самого начала: еще один пример того, что будущее за молодыми». Иногда подобное явление называют принципом Планка.

Многие врачи писали о пищевой аллергии задолго до того, как появилось хоть какое-то медицинское представление об этом недуге и его родственниках по спектру: Гиппократ и Гален (Античность), Авиценна (980–1037), Томас Сиденхем (1624–1689) и Уильям Каллен (1710–1790). Однако область пищевой аллергии оставалась неопределенной, спорной и располагалась на обочине науки. В течение большей части XX века диагностической нормой стали исключающие диеты, когда проблемных продуктов просто избегали. Однако в конце 1980-х годов стали появляться случаи аллергии на арахис со смертельным исходом. Поскольку это происходило с маленькими детьми, явление нельзя было игнорировать. Ситуация должна была измениться, и она изменилась. Началась новая эра защиты интересов людей — борьба за законы о маркировке, продукты без арахиса, за зоны без арахиса в общественных местах (например, в детских садах и школах). Количество реакций на арахис (включая фатальные) все росло, исследования пищевой аллергии активизировались, и в конечном счете идея Альфреда Скоуфилда с отравлением яйцом получила новое рождение. Одновременно в 1990-е годы участились разговоры о других реакциях, связанных с питанием: люди стали активно употреблять термины «чувствительность» и «непереносимость» (хотя делали это весьма вольно и сами путались в них). Эти разговоры заиграли новыми красками с распространением знаний о таких заболеваниях, как целиакия и синдром раздраженного кишечника. К началу 2000-х спектр всех реакций, связанных с питанием, продолжал усложняться и активно разрабатываться. Когда я начала работать над этой книгой, требовалось внести ясность в ситуацию. Прогресс в области пищевой аллергии в итоге решит все проблемы с заболеваниями, связанными с питанием.

В 1980-х годах группа испанских исследователей десенсибилизировала девятнадцать пациентов с аллергиями на молоко, яйца, рыбу и апельсины. Новое исследование той же группы спустя четырнадцать лет показало стопроцентную успешность десенсибилизации, в то время как у контрольной группы никаких изменений в аллергических реакциях не было. Данные потекли рекой. Один эксперимент за другим подтверждал, что пищевая аллергия излечима. Небольшое, но повторяющееся присутствие «врага» подавляет защиту и переучивает иммунную систему. Это похоже на регулярные встречи в своем квартале с незнакомым человеком: вскоре вы машете рукой, здороваетесь, перебрасываетесь несколькими словами, а в один прекрасный день приглашаете на кофе или на чай.

После того как аллергия диагностирована, логичный следующий шаг — терапия. Как подробно описывалось в предыдущей главе, врач постепенно исключает неиммунологические причины (например, реакции желудочно-кишечного тракта на лактозу в молоке, глютен в пшенице или непереносимость определенных пищевых добавок, глутамата натрия, нитритов и нитратов). После этого необходимо лечить те аллергии, которые затрагивают иммунную систему — от относительно легких неприятностей (например, аллергический ринит) до более серьезных, которые могут отправить задыхающегося человека в отделение экстренной медицинской помощи. И тогда на первый план выходят современные методы лечения.

Для охвата возможных методов лечения для всех типов пищевых реакций в спектре потребуется слишком много места, и поэтому в этой главе мы сосредоточимся на самых распространенных типах пищевых реакций и продемонстрируем возможности иммунотерапии. Обычный метод решения проблем при неиммунологических формах аллергии — избегать проблемных продуктов и при возможности лечить заболевание-имитатор. Например, можно использовать добавки с ферментом лактазой, чтобы не исключать из рациона молочные продукты, содержащие лактозу. В лечении эозинофильного эзофагита есть прогресс: уже тестируются современные биологические препараты. Они могут сдерживать воспаление и улучшать существующие способы лечения с помощью протокола питания и/или прописанного врачом режима приема лекарств. Иммунотерапия — один из самых новаторских методов в этой области.

ПЕРСПЕКТИВЫ ИММУНОТЕРАПИИ

Пищевые аллергии могут перевернуть жизнь семьи. Они меняют все, каждую минуту жизни человека: от выбора того, что можно есть дома, до решения, на какое мероприятие сходить, как пережить день рождения или барбекю, как отправиться в гости с ночевкой, как побывать в концертном зале, на стадионе, званом обеде, как посетить ресторан, поучаствовать в спортивных соревнованиях и просто сходить на свидание. Как путешествовать и планировать пребывание в незнакомой обстановке и в местах, где вы не можете контролировать среду, включая то, что находится на столе. Фуршеты, салат-бары, киоски с мороженым, кафе, ресторанные дворики на спортивных аренах и в торговых центрах, пекарни — все это настоящие аллергические минные поля. Родители с детьми-аллергиками часто стараются изо всех сил, чтобы обеспечить безопасность своих отпрысков. Они заботятся о медицинском обслуживании, тратят больше времени на простые вещи вроде покупки продуктов и приготовления еды. Взрослые с пищевой аллергией и родители с детьми-аллергиками тратят на покупку пищи на 39% больше времени по сравнению с семьями, где нет страдающих от пищевой аллергии. Они корректируют свой бюджет из-за лишних расходов (в среднем дополнительные расходы на одного ребенка с пищевой аллергией составляют более 4000 долларов в год), нередко разрушают свою карьеру ради потребностей близких, ограничивают поездки и занимаются домашним обучением школьников с несколькими аллергиями. Это бесконечный цикл размышлений, планирования, беспокойства, принятия решений и действий.